Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
78 
– Без паники, Эрик!
– Дайте обзор! Мы должны видеть, что происходит!
– Я просто не хотел вас беспокоить…
– Дайте обзор!
– Не кричите…
Обзорник выдвигается прямо из стены. Его залило радужной пленкой – та идет разводами и пятнами, пульсируя, как живая. В воздухе висит тончайший, едва уловимый ухом звон – космос полнится комарами, жаждущими крови.
– Нам не уйти!
– Прекратите…
– Внимание! Начинается атака флуктуации. Возможно, здесь кроется ключ…
Пленка на обзорнике вспухает пунцовыми гнойниками. Лопаясь, они извергают острые лучи света. Регине показалось, что лучи пронизывают ее насквозь, не встречая сопротивления. Справа под потолком кают-компании возникает «окно», в котором стремительно бегут колонки цифр, пляшут диаграммы, змеятся кривые графиков. Плотность энергопотока, интенсивность излучения в различных областях спектра, волновой резонанс… Наверняка эти данные многое сказали бы космологам: физикам и форономам. Но профессиональные знания Регины лежат в совершенно иной области.
В кают-компании тем временем начинается вакханалия. Хозяин яхты в экзальтации взмахивает бокалом, забрызгав окружающих. На это никто не обращает внимания. Леопольд Эйх отплясывает боргосскую тарантеллу, «аккомпанируя» себе голосом: «Тран-ца-цан-ца-трум-па-пан-ца!» – фальшивя и не в такт. Мастер связей с общественностью в буквальном смысле рвет на себе волосы:
– О, Анетта! Я подлец! Мерзавец!!!
В экзальтации он заламывает руки, став похож на оперного тенора:
– Простишь ли меня, Анетта?..
Дитер Зоммерфельд, рыча, катается по полу, ударяясь о кресла и барную стойку. Пещерный дикарь, в которого превратился министр финансов, насмерть схватился с врагом:
– Отр-р-р-родье! Убью! Голыми р-р-р-руками!..
Глаз моргает. Узкий коридор. Под потолком, раскорячившись, висит человек: ногами уперся в одну стену, спиной – в другую. Руки пытаются выкрутить что-то из потолка. О да, руки – пытаются. Сами по себе. Жутко вывернув голову, человек устремил взгляд в неведомую даль. Он словно пронзает силой мысли переборки и корпус яхты, устремляясь в открытый космос.
– Марк Хельфштадт, штурман-навигатор… в настоящее время… в известном вам состоянии…
Каюта. Голый по пояс мужчина в спортивных штанах. Багровое лицо искажено яростью. «Наезд», крупный план: безумный, готовый выскочить из орбиты глаз. В щеке засел осколок фарфора – словно зуб хищника. Из раны сочится кровь; мужчине всё равно. В исступлении он молотит ножкой стула по музыкальному центру. На полу – руины сервиза на тридцать персон, обломки мебели, раздавленные кристаллы с записями.
– Олаф Расмунсон, финансовый аналитик…
Капитанская рубка. Вольф Шассер прирос к креслу, окаменел. Лишь руки, ушедшие в сферы управления, слегка подергиваются. Капитан продолжает воображаемый бой. Индикаторы заряда волновых деструкторов на нуле.
– Перед тем, как потерять сознание, он успел включить автопилот. «Цаган-Сара» оснащена прекрасной навигационной системой, с элементами искусственного интеллекта. Следуя программе, яхта совершила РПТ-маневр и села на одном из космодромов Ларгитаса.
Каюта. Молодая женщина – балерина? – балансирует на носках, широко раскинув руки: вот-вот взлетит. Рукава платья – крылья экзотической птицы. Глаза сияют. На щеках – лихорадочный румянец. Платье туго натянулось на округлившемся животе – женщина беременна. Восторг перерождается в танец. Губы женщины безостановочно движутся – она говорит, говорит! Но звука нет: из каюты откачали воздух, слова падают в вакуум, исчезая…
– …Амелия Зоммерфельд, жена Николаса Зоммерфельда, нашего консула на Хиззаце…
Сердце Регины на миг замерло, пропустив один удар. К счастью, глупое сердце вовремя спохватилось, протолкнув в сосуды свежую порцию крови. В висках заныло, предвещая мигрень. Отгораживайся от прошлого, запирай его на сто замков, прячь в самом дальнем чулане памяти – ночью, темной, как обида, прошлое выбирается наружу, находит тебя, садится у изголовья…
Значит, ее зовут Амелией?
Значит, она ждет ребенка?
– …в том же состоянии…
Всё быстрее моргал глаз голопроектора. Коридоры, каюты, навигационный пост. Изуродованные страстями лица. Беснующиеся тела. Авангардистская оратория воплей. Яхта превратилась в ад, и запись была адом, и консилиум медиков заседал в аду.
«После Кутхи я не встречалась с Ником. Я знала, что он женился. Я никогда не видела его жену. Даже на снимках. Конечно же, она летела на Ларгитас рожать. Лучшие врачи, лучшие клиники… Какой у нее срок? Восьмой месяц? Девятый? Вряд ли – девятый…»
78 
