Последние отзывы

  173  

Расплата постигнет – да. Но – не за само состояние бедствия. Оно-то постигло – ещё раньше.

В 60-е годы в интеллигентской среде много было обдумываний и высказываний о положении в СССР, о перспективах и, расширительно, о самой России. По условиям жёсткого государственного нагляда все эти споры и мысли произносились лишь в частных беседах или в самиздатских статьях, тогда ещё по преимуществу робко-псевдонимных. Но когда началась еврейская эмиграция – обличения России бесстеснённо и многожёлчно разлились на вольном Западе: среди выехавшей еврейской интеллигенции то была обильная струя, и столь шумно говорливая, что других голосов долго было и не расслышать.

Вот в 1968 бежал за границу Аркадий Белинков – неистовый противник, кажется, советского режима? не русского же народа? И вот его статья в собранном им «Новом Колоколе»: «Страна рабов, страна господ…» И накого обрушен её гнев? (Учтём, правда, что статья писалась ещё в СССР и автор ещё не приобрёл того бесстрашия, какое дала ему заграница: прямо лепить про режим.) Даже слова «советский» Белинков не употребляет ни разу, а по проторенной дорожке: вечно рабская Россия, свобода «для нашей родины хуже, чем жрать битое стекло», это в России «вешают то не тех, то не так, и всегда мало». – Уже, мол, в 20-е годы XIX века «многое свидетельствовало о том, что в процессе вековой эволюции народонаселение [России]… превратится в стадо предателей, доносчиков, палачей»; «страх был русский: увязывали тёплые вещи и ждали стука в дверь», – даже и здесь не «советский» страх. Когда ж это до революции ждали ночного стука в дверь? – «Суд в России не судит, он всё знает и так. Поэтому в России он лишь осуждает»^[1365], – надо думать, и сквозь александровские реформы? и суд присяжных? и мировых судей? Какое ответственное, взвешенное суждение.

Да что там! Настолько безмерная у автора подымается желчь, что он ставит к позорному столбу и писателей – Карамзина, Жуковского, Тютчева, даже Пушкина, и русское общество в целом за его недостаточную революционность: «ничтожное общество рабов, потомков рабов и пращуров рабов», «общество дрожащих от страха и злобы скотов», «дули прямой кишкой, содрогаясь при мысли о возможных последствиях», «попытк[ам] задушить свободу… русская интеллигенция всегда охотно помогала»^[1366].

У Фили пили, да Филю ж и побили.

Если у Белинкова всё это была – «маскировка антисоветского», шиш в кармане – то почему за границей не переписал текста? Если на самом деле Белинков думал иначе, не то – то почему в таком виде напечатано?

Нет, именно так он ненавидел.

Вот таким оборотом отреклись от большевизма?..

Около этого же времени, в конце 60-х, в Лондоне вышел еврейский сборник на советские темы, читаем в нём письмо из СССР: «В огромных глубинах душевных лабиринтов русской души обязательно сидит погромщик… Сидит там также раб и хулиган»^[1367]. – А вот с готовностью подхватывает чью-то издёвку Белоцерковский: «Русские – сильный народ, только голова у них слабая»^[1368]. – «Пусть все эти русские, украинцы… рычат в пьянке вместе со своими жёнами, жлёкают водку и млеют от коммунистических блефов… без нас… Они ползали на карачках и поклонялись деревьям и камням, а мы дали им Бога Авраама, Исаака и Якова»^[1369].

«О, если бы вы только молчали! это было бы вменено вам в мудрость» (Иов 13:5).

(Заметим, что любое гадкое суждение вообще о «русской душе», вообще о «русском характере» – ни у кого из цивилизованных людей не вызывает ни малейшего протеста, ни сомнения. Вопрос «сметь ли судить о нациях в целом» – и не возникает. Если кто не любит всего русского или даже презирает, или даже высказывает в передовых кругах, что «Россия – помойная яма», – это в России не порок, это не выглядит непередовым. И никто тут же не обращается к президентам, премьерам, сенаторам, конгрессменам с трепетным воззывом: «Как вы оцениваете такое разжигание национальной розни??» – Да мы сами себя поносили ещё хлеще, – с XIX века, и особенно вплоть к революции. Традиция такая у нас богатая.)

Ещё читаем, узнаём: «полуграмотные проповедники религии», «православие не заслужило доверия интеллигенции» («Телегин»). – Русские «так легко отказались от веры отцов, равнодушно смотрели, как взрывали храмы». Ба, Догадка! Да «быть может, русский народ лишь временно смирился под властью христианства»? – то есть на 950 лет, – «и лишь ждал момента, чтобы от неё освободиться»?^[1370] – то есть в революцию. Сколько же недоброжелательства должно накопиться в груди, чтобы вот такое вымолвить! (Да и русские публицисты разве устаивали в этом Поле искажённого сознания? Сколькие поскользались. Вот – туз первоэмигрантской публицистики С. Рафальский, даже, кажется, сын священника, пишет о том времени: «Православная Святая Русь без особого труда позволила растоптать свои святыни»^[1371]. В Париже ведь мало отдаются хрипы тех посеченных чекистскими пулемётами ещё в церковных мятежах 1918 года. С тех пор – уже и не поднялись снова, да. И посмотреть бы, как в 20-е годы в СССР этот сын священника помешал бы топтать святыни.)

  173