Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
42 
***
(Когда они вышли из театра, моросил дождь. К. уже был уставшим и от пьесы, и от плохой постановки, но вконец подавленным почувствовал себя, вспомнив, что предстоит поселить у себя дядю. Как раз сегодня для него было так важно поговорить с фр. Б.; может быть, он все-таки нашел бы возможность с нею встретиться, но в компании с дядей это было совершенно исключено. Правда, был еще ночной поезд, на котором дядя мог бы уехать, однако представлялось совершенно невероятным, чтобы удалось склонить дядю к отъезду сегодня, его так занимал процесс К. Все-таки К. сделал такую попытку, не ожидая слишком многого.
— Боюсь, дядя, — сказал он, — в ближайшее время мне действительно потребуется твоя помощь. Пока я по-настоящему не понимаю, в каком направлении, но потребуется непременно.
— Можешь на меня рассчитывать, — сказал дядя. — Я же все время только о том и думаю, как тебе помочь.
— Ты все тот же, — сказал К. — Боюсь только, тетя рассердится на меня, если в скором времени я еще раз попрошу тебя приехать в город.
— Твое дело важнее, чем такого рода неприятности.
— Не могу с этим согласиться, — сказал К. — Но как бы то ни было, без нужды я не хочу отнимать тебя у тети. В самые ближайшие дни ты мне определенно понадобишься, а пока ты не хотел бы поехать домой?
— Завтра?
— Да, завтра, — сказал К. — Или, пожалуй, сегодня, ночным поездом, это самое удобное.)
К Эльзе
(Однажды, когда К. уже собрался уходить из дома, ему позвонили и передали, что он должен немедленно явиться в судебную канцелярию. Его предостерегли насчет неповиновения. Его непозволительные высказывания о том, что допросы якобы бесполезны, не дают результата, да и не могут дать, что он никуда не явится, не будет обращать внимания на телефонные или письменные вызовы, а посыльных выставит за дверь, — все эти заявления, сказали ему, внесены в протокол и уже серьезно повредили его делу. Да и почему, собственно, он не желает подчиняться? Разве не стараются они, не жалея времени и средств, разобраться в его запутанном деле? Неужели ему хочется помешать им своими капризами и вынудить их прибегнуть к насильственным мерам, к которым, щадя его, до сих пор не обращались? Сегодняшний вызов в суд — последний. К. может поступать, как ему угодно, однако он должен учесть, что высокий суд шуток над собой не потерпит.
А ведь этим вечером К. наметил пойти к Эльзе, и хотя бы поэтому он не мог явиться в суд; его обрадовало, что для неявки в суд нашлось оправдание, пусть даже на самом деле ему и не придется когда-нибудь прибегнуть к этому оправданию, а в суд он, скорее всего, не пошел бы и в том случае, если бы относительно сегодняшнего вечера у него не было никакой, даже самой незначительной договоренности.
Уверенный в своей правоте, он все же спросил звонившего, что случится, если ok не явится. «Вас везде разыщут», — ответили ему. — «И я понесу наказание за то, что не явился добровольно?» — спросил К. и улыбнулся в ожидании ответа. — «Нет», — ответили ему. — «Превосходно, — сказал К. — Тогда чего ради мне сегодня являться в суд?» — «Обычно никто не стремится навлечь на себя средства принуждения со стороны суда», — произнес голос, который звучал все тише и наконец умолк.
«Очень неосмотрительно, если никто не стремится, — подумал К., выходя из дому. — Все-таки следует хотя бы попытаться узнать, что это за средства принуждения».
Он не мешкая поехал к Эльзе. В карете, удобно устроившись в уголке и сунув руки в карманы пальто, — уже начинало холодать, — он поглядывал на оживленные улицы. С некоторым удовлетворением он подумал, что доставил суду немалые затруднения, если, конечно, этот суд и правда занимается его делом. Ведь он не высказался ясно, явится в суд или нет, значит, судья ждет, а может, ждет даже целое собрание, но только К. не явится, к великому разочарованию галерки. Не испугавшись суда, он едет куда собирался. На миг К. усомнился, уж не дал ли по рассеянности кучеру адрес суда, и потому еще раз громко назвал адрес Эльзы; кучер кивнул, — значит, никакого другого адреса К. не давал. И с этой минуты К. понемногу перестал думать о суде, и теперь он снова, как в прежние времена, полностью был поглощен мыслями о банке.)
Адвокат. Фабрикант. Художник
Как-то в зимнее утро — за окном, в смутном свете, падал снег — К. сидел в своем кабинете, до предела усталый, несмотря на ранний час. Чтобы оградить себя хотя бы от взглядов низших служащих, он велел курьеру никого к нему не впускать, так как он занят серьезной работой. Но вместо того, чтобы приняться за дело, он беспокойно ерзал в кресле, медленно передвигая предметы на столе, а потом помимо воли опустил вытянутую руку на стол, склонил голову и застыл в неподвижности.
42 
