Капец
127 
А когда наконец сообразила, кто он на самом деле и чем тут занимается, так разозлилась, что едва искры из глаз не посыпались. Извинившись, она проскользнула в коридор для слуг и увидела, что он расставляет блюда на металлической тележке. Завидев ее, он лучезарно улыбнулся:
— Привет, ангел. Чем могу служить?
Она присмотрелась к его бейджу.
— Немедленно отдай свою камеру, Маркус.
Улыбка парня мигом померкла.
— Не пойму, о чем ты толкуешь.
— У тебя скрытая камера.
— Ты спятила?
Чаз попыталась вспомнить, где прячут камеры телерепортеры, ведущие расследование.
— Я знаю, кто ты, — пробормотал официант. — Работаешь на Брэма и Джорджи. Сколько тебе платят?
— Больше, чем получаешь ты.
Маркус был невысок, но довольно мускулист, и до нее только сейчас дошло, что, наверное, стоило бы сообщить охране и пусть бы она с ним разбиралась. Но кругом было полно народу, и Чаз показалось, что лучше не поднимать шума.
— Либо отдашь камеру сам, либо кто-нибудь отберет ее у тебя.
Должно быть, ее слова прозвучали так убедительно, что он растерялся. Тот факт, что она способна надавить на него и заставить плясать под свою дудку, придал ей еще больше уверенности.
— По-моему, это не твое дело, — бросил официант.
— Понимаю, и тебе нужно как-то жить. Отдай камеру, и забудем обо всем.
— Не будь сукой.
Вместо ответа она молниеносным движением выбросила вперед руку и схватилась за верхнюю пуговицу его жилета, ту, которая немного отличалась от остальных. Пуговица осталась в ее пальцах, но не оторвалась, потому что была прикреплена к тонкому шнуру.
— Эй!
Чаз с силой дернула за шнур.
— Никаких камер! Можно подумать, тебе это неизвестно!
— Да что тебе нужно? Знала бы ты, сколько платят фотоагентства за подобное дерьмо!
— А мне плевать.
Его лицо налилось багровой краской, но он не мог незаметно выхватить у нее камеру.
Чаз пошла по коридору. Маркус поплелся за ней.
— Послушай, ты могла бы продать свою историю. Ты ведь работаешь у них. Клянусь, ты получишь не меньше сотни кусков. Отдай мне камеру, и я сведу тебя с нужным парнем. Он все устроит.
«Сто тысяч долларов!..»
— Тебе даже не обязательно выкапывать всякую грязь. Говори все как есть.
Чаз даже не ответила. Просто ушла.
«Сто тысяч долларов…»
После ужина на экраны пустили смешной видеомонтаж клипов из «Скипа и Скутер». Как раз перед церемонией разрезания свадебного торта в зале появился Дирк Дьюк с микрофоном. Он был самым популярным в городе диджеем (настоящее имя — Адам Левенштейн), и Поппи наняла его подобрать музыку для танцев, которые должны были начаться не раньше чем через полчаса. Дирк был невысокого роста, с вытянутой головой, татуированной шеей и гарвардским образованием, которое всеми силами старался скрывать. Сегодня вместо обычных джинсов на нем был дурно сидевший смокинг.
— Эй, все! Классная вечеринка! Давайте порадуемся за Джорджи и Брэма.
Публика послушно порадовалась.
— Все вы фанаты «Скипа и Скутер». И вот теперь Брэм и Джорджи поженились. Супер, верно?
Аплодисменты и пара свистков: инициатива Мег.
— Мы собрались, чтобы отпраздновать брак, состоявшийся два месяца назад. Церемонию, на которую никто из нас не удостоился быть приглашенным.
Смех.
— И сегодня… придется что-то с этим делать.
В зале появились четверо официантов с арочной беседкой для новобрачных, задрапированной белым тюлем и увитой голубыми гортензиями. Позади шла самодовольно улыбавшаяся Поппи в длинном черном платье.
Джорджи подтолкнула Брэма локтем.
— Похоже, это и есть сюрприз, обещанный Поппи. Тот самый, на который ты дал свое благословение.
— Тебе следовало хорошенько дать мне по голове, — прошипел Брэм. — Мне все это не нравится.
Джорджи происходившее нравилось еще меньше, тем более что официанты поставили беседку у входа в бальный зал, Брэм тихо выругался.
— Эта женщина может считать себя уволенной.
— Как рукоположенный священник церкви Всеобщей Жизни… — Дирк для пущего эффекта сделал паузу, — считаю большой честью… — еще одна пауза, — просить наших невесту и жениха выступить вперед и… — громко: — повторить свои обеты для всех нас.
Гости пришли в полный восторг. Даже отец Джорджи.
Блестящие пухлые губы Поппи сложились в торжествующую улыбку. На щеке Брэма нервно дернулся мускул. Поппи не имела права устраивать подобное представление, не посоветовавшись предварительно с ними.
127 
