Последние отзывы

  127  

А когда наконец сообразила, кто он на самом деле и чем тут занимается, так разозлилась, что едва искры из глаз не посыпались. Извинившись, она проскользнула в коридор для слуг и увидела, что он расставляет блюда на металлической тележке. Завидев ее, он лучезарно улыбнулся:

— Привет, ангел. Чем могу служить?

Она присмотрелась к его бейджу.

— Немедленно отдай свою камеру, Маркус.

Улыбка парня мигом померкла.

— Не пойму, о чем ты толкуешь.

— У тебя скрытая камера.

— Ты спятила?

Чаз попыталась вспомнить, где прячут камеры телерепортеры, ведущие расследование.

— Я знаю, кто ты, — пробормотал официант. — Работаешь на Брэма и Джорджи. Сколько тебе платят?

— Больше, чем получаешь ты.

Маркус был невысок, но довольно мускулист, и до нее только сейчас дошло, что, наверное, стоило бы сообщить охране и пусть бы она с ним разбиралась. Но кругом было полно народу, и Чаз показалось, что лучше не поднимать шума.

— Либо отдашь камеру сам, либо кто-нибудь отберет ее у тебя.

Должно быть, ее слова прозвучали так убедительно, что он растерялся. Тот факт, что она способна надавить на него и заставить плясать под свою дудку, придал ей еще больше уверенности.

— По-моему, это не твое дело, — бросил официант.

— Понимаю, и тебе нужно как-то жить. Отдай камеру, и забудем обо всем.

— Не будь сукой.

Вместо ответа она молниеносным движением выбросила вперед руку и схватилась за верхнюю пуговицу его жилета, ту, которая немного отличалась от остальных. Пуговица осталась в ее пальцах, но не оторвалась, потому что была прикреплена к тонкому шнуру.

— Эй!

Чаз с силой дернула за шнур.

— Никаких камер! Можно подумать, тебе это неизвестно!

— Да что тебе нужно? Знала бы ты, сколько платят фотоагентства за подобное дерьмо!

— А мне плевать.

Его лицо налилось багровой краской, но он не мог незаметно выхватить у нее камеру.

Чаз пошла по коридору. Маркус поплелся за ней.

— Послушай, ты могла бы продать свою историю. Ты ведь работаешь у них. Клянусь, ты получишь не меньше сотни кусков. Отдай мне камеру, и я сведу тебя с нужным парнем. Он все устроит.

«Сто тысяч долларов!..»

— Тебе даже не обязательно выкапывать всякую грязь. Говори все как есть.

Чаз даже не ответила. Просто ушла.

«Сто тысяч долларов…»

После ужина на экраны пустили смешной видеомонтаж клипов из «Скипа и Скутер». Как раз перед церемонией разрезания свадебного торта в зале появился Дирк Дьюк с микрофоном. Он был самым популярным в городе диджеем (настоящее имя — Адам Левенштейн), и Поппи наняла его подобрать музыку для танцев, которые должны были начаться не раньше чем через полчаса. Дирк был невысокого роста, с вытянутой головой, татуированной шеей и гарвардским образованием, которое всеми силами старался скрывать. Сегодня вместо обычных джинсов на нем был дурно сидевший смокинг.

— Эй, все! Классная вечеринка! Давайте порадуемся за Джорджи и Брэма.

Публика послушно порадовалась.

— Все вы фанаты «Скипа и Скутер». И вот теперь Брэм и Джорджи поженились. Супер, верно?

Аплодисменты и пара свистков: инициатива Мег.

— Мы собрались, чтобы отпраздновать брак, состоявшийся два месяца назад. Церемонию, на которую никто из нас не удостоился быть приглашенным.

Смех.

— И сегодня… придется что-то с этим делать.

В зале появились четверо официантов с арочной беседкой для новобрачных, задрапированной белым тюлем и увитой голубыми гортензиями. Позади шла самодовольно улыбавшаяся Поппи в длинном черном платье.

Джорджи подтолкнула Брэма локтем.

— Похоже, это и есть сюрприз, обещанный Поппи. Тот самый, на который ты дал свое благословение.

— Тебе следовало хорошенько дать мне по голове, — прошипел Брэм. — Мне все это не нравится.

Джорджи происходившее нравилось еще меньше, тем более что официанты поставили беседку у входа в бальный зал, Брэм тихо выругался.

— Эта женщина может считать себя уволенной.

— Как рукоположенный священник церкви Всеобщей Жизни… — Дирк для пущего эффекта сделал паузу, — считаю большой честью… — еще одна пауза, — просить наших невесту и жениха выступить вперед и… — громко: — повторить свои обеты для всех нас.

Гости пришли в полный восторг. Даже отец Джорджи.

Блестящие пухлые губы Поппи сложились в торжествующую улыбку. На щеке Брэма нервно дернулся мускул. Поппи не имела права устраивать подобное представление, не посоветовавшись предварительно с ними.

  127