Последние отзывы

  13  

С оплывшей свечой в руке на них сердито смотрел служка в черном.

— Кто ломится с таким грохотом поздно ночью в дверь синагоги?

Мендель объяснил служке свое затруднение.

— Мне надо поговорить с раввином, прошу вас.

— Раввин пожилой человек. Он уже спит. Его жена вас не пустит. Идите домой и приходите завтра.

— С завтра я уже попрощался. Я умираю. Служка, хотя и с сомнением, но показал на соседний дом, старый и деревянный:

— Он живет там. — Служка скрылся в синагоге с горящей свечой, распугивая тени.

Мендель с Исааком, цеплявшимся за его рукав, поднялся по деревянным ступеням и позвонил в дверь. Через пять минут на крыльце появилась грузная, седая широколицая женщина в ночной рубашке и наброшенном на плечи рваном халате. Она решительно сказала, что раввин спит и его нельзя будить.

Но пока она втолковывала это, к двери приковылял сам раввин. Он послушал с минуту и вмешался:

— Кто хочет увидеться со мной, пусть войдут.

Они очутились в захламленной комнате. Раввин, тощий с согнутой спиной и сквозной белой бородкой, был в фланелевой пижаме, черной ермолке и босиком.

— Vey is mir,^[18] - заворчала его жена. — Или ты наденешь или завтра у тебя будет воспаление легких. — Она была заметно моложе мужа, женщина с толстым животом.

Пристально посмотрев на Исаака, она отвернулась. Мендель виновато изложил свою задачу.

— Мне нужно всего тридцать пять долларов.

— Тридцать пять, — сказала жена раввина. — Почему не тридцать пять тысяч? Кто имеет такие деньги? Мой муж — бедный раввин. Врачи отнимают последний грош.

— Дорогой друг, — сказал раввин. — Если бы у меня было, я бы вам дал.

— Семьдесят у меня уже есть, — сказал удрученный Мендель. — Мне нужно всего тридцать пять долларов.

— Бог тебе даст, — сказал раввин.

— В могиле, — ответил Мендель. — Мне нужно сегодня. Идем, Исаак.

— Подождите, — крикнул раввин.

Он торопливо ушел внутрь, вынес долгополое узкое пальто на меху и отдал Менделю.

— Яша, — взвизгнула его жена, — только не твое новое пальто!

— У меня есть старое. Кому нужно два пальто на одно старое тело?

— Яша, я кричу…

— Кто способен ходить среди больных, скажи мне, в новом пальто?

— Яша, — крикнула она, — что он будет делать с твоим пальто? Ему деньги нужны сегодня. Ростовщики спят.

— Так он их разбудит.

— Нет. — Она ухватилась за пальто. Мендель держал его за рукав и тащил к себе. Знаю я тебя, — подумал Мендель.

— Шейлок, — проворчал он. Глаза у нее сверкнули. Раввин стонал и кружил по комнате как пьяный. Мендель вырвал пальто у жены, и она вскрикнула.

— Бегите, — сказал раввин.

— Бежим, Исаак.

Они выскочили из дома и сбежали по ступенькам.

— Остановись, вор, — кричала жена раввина.

Раввин схватился за голову и упал на пол.

— Помогите! — зарыдала жена. — Ему плохо с сердцем! Помогите!

А Мендель и Исаак убегали по улицам с новым меховым пальто раввина. За ними бесшумно мчался Гинзбург.

Поздно ночью в последней открытой кассе Мендель купил билет на поезд.

Купить бутерброд было уже некогда, поэтому Исаак съел свои орехи, и по огромному пустынному вокзалу они устремились к поезду.

— Утром, — задыхаясь, говорил на бегу Мендель, — приходит человек и продает бутерброды и кофе. Поешь, но возьми сдачу. Когда поезд приедет в Калифорнию, тебя будет ждать на станции дядя Лео. Если ты его не узнаешь, дядя Лео тебя узнает. Скажи ему, что я передавал привет.

Когда они подбежали к платформе, ворота туда были заперты и свет выключен.

— Поздно, — сказал контролер в кителе — грузный, бородатый мужчина с волосатыми ноздрями, пахший рыбой. Он показал на вокзальные часы:

— Уже первый час.

— Но поезд еще стоит, я вижу, — сказал Мендель, приплясывая от горя.

— Уже ушел — через одну минуту.

— Минуты хватит. Только открой ворота.

— Поздно, я сказал.

Мендель ударил себя в костлявую грудь обеими руками.

— От всего сердца прошу тебя об этом маленьком одолжении.

— Хватит с тебя одолжений. Для тебя поезд ушел. Тебе к полуночи полагалось умереть. Я тебе вчера сказал. Больше ничего не могу для тебя сделать.

— Гинзбург! — Мендель отпрянул от него.

— А кто же еще? — Голос звучал металлически, глаза поблескивали, лицо было веселое.

— Для себя, — взмолился старик, — я ничего не прошу. Но что случится с моим сыном?

  13