188 
— «Ю.С. Классик» по значимости скоро будет не уступать турниру «Мастере», не так ли?
— Думаю, да. — Далли подцепил один из гребешков вилкой и обмакнул его в соус. — Знаешь, что на днях мне сказал Скит? По его мнению, ты была самым интересным попутчиком из тех, кого нам приходилось подбирать на дороге. Это следует расценивать как комплимент, поскольку раньше он тебя на дух не переносил.
— Я польщена.
— Долгое время он был сродни тому однорукому бродяге, что был способен сыграть одним местом «Том Дули», но во время твоего последнего памятного визита он заметно изменился.
Никто, конечно, не гарантирует, что он опять не изменится.
Далли все болтал и болтал. Франческа улыбалась, кивала и ждала, когда он наконец иссякнет, обезоруженный непринужденными манерами и подчеркнутым вниманием; она старалась убаюкать его своим благодушием, дабы он позабыл, что перед ним сидит женщина, последние десять лет своей жизни занимавшаяся вытягиванием секретов у тех, кто очень неохотно с ними расстается, — женщина, способная совершить убийство так искусно, с таким простодушием, что жертва редко умирала без улыбки на устах. Франческа томно отгрызла головку белой спаржи.
— А почему ты не захотел перебраться в комментаторскую будку после окончания «Ю.С. Классик»? Ты чего-то боишься?
Далли ощетинился, словно загнанный в угол дикобраз:
— Боюсь? С каких это пор ты стала так разбираться в гольфе, что знаешь, когда профессиональный игрок может бояться?
— Как покрутишься с мое на телевидении, тоже начнешь разбираться во всем понемногу, — уклончиво ответила Франческа.
— Если бы я знал, что наша встреча превратится в очередное интервью, то остался бы дома!
— Но тогда бы у нас не было такого чудесного вечера, верно?
Не имея никаких других доказательств, кроме хмурого выражения лица Далли, Франческа безоговорочно поверила, что Скит Купер сказал ей правду и что не только счастье сына, но и, по всей видимости, ее личное счастье зависит от гольфа. Она не знала лишь, как использовать это открытие в своей жизни.
Размышляя об этом, она подняла бокал с вином, отпила глоток и переменила тему разговора.
Франческа совсем не планировала завершить вечер в постели с Далли, но к концу обеда поняла, что не может сопротивляться нарастающим в ней чувствам. Беседа прерывалась все чаще, а их взгляды друг на друга становились все продолжительнее. У Франчески было ощущение, что она приняла сильный наркотик, сковавший ее речь. Когда подали кофе, они уже не могли отвести друг от друга глаза, и прежде чем Франческа смогла что-то понять, они оказались в постели Далли в «Эссекс-Хауз».
— О! Какая ты замечательная на вкус, — бормотал он.
Франческа выгнула спину и застонала от острого наслаждения, когда Далли начал ласкать ее языком и губами, подведя почти к самой вершине страсти, но в то же время не позволяя ее достичь.
— О-о… прошу тебя, — молила она.
— Нет, еще рано, — отвечал он.
— Я… я больше не вынесу!
— Нет, дорогая, ты должна, прошу тебя.
— Ну… пожалуйста… — Франческа потянулась, чтобы помочь себе руками, но Далли перехватил их за запястья.
— Ты не должна так делать, дорогая! Теперь мне все придется начинать сначала.
Когда наконец пришло бесконечно желаемое облегчение, ее кожа стала влажной, а пальцы неподвижно застыли в волосах Далли.
— Так издеваться нельзя, — вздохнула Франческа, почувствовав, что опустилась на землю. — Ты мне заплатишь за эту пытку!
— Ты не обращала внимания, что клитор — единственный половой орган, которому не придумано непечатного названия? — Далли прильнул к ее груди, продолжая ласкать Франческу, хотя сам еще не достиг удовлетворения. — Для него есть сокращение, но нет настоящего смачного непечатного названия, как для всех остальных Подумай об этом. Твоя версия?
— По-видимому, мужчины открыли клитор лишь недавно, — ответила она насмешливо — И у них было мало времени!
— Я так не считаю, — возразил Далли, пытаясь отыскать обсуждаемый объект. — Я думаю, что в данном случае мы просто имеем дело с несущественным органом.
— Несущественным органом?! — У Франчески перехватило дыхание, когда Далли возобновил магию своих ласк.
— Конечно, — отрывисто произнес он. — Это всего лишь одна из крохотных электронных клавиш, а не старый могучий вурлитцер[23] …
— О, все мужики — эгоисты… — Франческа с хрипловатым гортанным смехом оседлала Далли. — Берегись, мистер! Сейчас эта крошечная клавиша заставит твоего старого могучего вурлитцера сыграть симфонию его жизни!
188 
