109 
Хенк и Ритчи начали дразнить его, а он стал хвастаться тем, что она была уже совсем готова ему отдаться и была бы счастлива, если бы он решил это сделать. Однако пока он рассказывал об этом, его начало слегка мутить, будто он съел что-то плохое.
Далли не мог забыть этой беспомощной дрожащей улыбки в уголке ее мягких губ.
Тем же вечером он слонялся по аллее позади «Пьюрити Драгз», где она после школы работала у своего дядюшки. Прислонившись плечом к стене магазина и ковыряя в пыли носком сапога, Далли подумал, что надо бы прямо сейчас встретиться со Скитом на тренировочной площадке и попрактиковаться в ударах деревянным клэбом номер три. До сих пор он не мог думать ни о гольфе, ни о том, как растолкать ребят в сельском спортклубе, и ни о чем другом — он прикидывал, как оправдаться в глазах Холли Грейс Кохаган.
В нескольких футах над его головой в стену магазина была встроена вентиляционная решетка, и случайно он понял, что слышит происходящее по ту сторону стены. Вот упал ящик, вот Билли Т, отдал какое-то распоряжение, вот явственно зазвонил телефон. Приближалось время закрытия, и звуки постепенно затихали. Наконец он услышал голос Холли Грейс так четко, как будто она стояла прямо под решеткой:
— Поторапливайтесь, Билли Т., я закрываю.
— А я не спешу, моя пышечка.
Далли представил, как Билли Т., в белом аптекарском халате, с красной физиономией, нацеливал свой большой мясистый нос на мальчиков-школьников, пришедших купить презервативы. Билли Т, доставал упаковку «Троянс» с полки позади него, клал ее на прилавок, а затем, как кот, играющий с мышью, закрывал ее ладонью и говорил:
— Если вы их купите, то я расскажу вашим мамочкам.
Билли Т, попытался сыграть эту шутку и с Далли, когда тот пришел в его магазин впервые. Далли взглянул ему прямо в глаза и сказал, что покупает презервативы, чтобы трахнуть его мамашу. На этом старина Билли Т, заткнулся.
Голос Холли Грейс удалялся от решетки:
— Тогда я пойду домой, Билли Т. У меня масса уроков на завтра, Она говорила странно — сдавленно и слишком вежливо.
— Подожди, мое золотце, — отвечал ее дядя скользким, как масло, голосом. — Ты убегаешь от меня уже неделю. Все двери заперты. Иди-ка сюда…
— Нет, Билли Т., я не могу… — Ее слова резко оборвались, как будто ей чем-то заткнули рот. Далли прижался к стене, сердце бешено колотилось в его груди. Он услышал ни с чем не сравнимый стон и закрыл глаза. Боже… так вот почему она держалась в стороне от всех старших мальчиков! Она отдавала это своему дядюшке! Своему собственному дяде!
Им овладела слепая ярость. Не думая о том, что будет делать внутри, он бросился к задней двери и рывком распахнул ее.
Пустые картонные ящики, упаковки бумажных полотенец и туалетной бумаги лежали вдоль стен задней прихожей. Далли поморгал глазами, привыкая к тусклому свету. Слева была слегка приотворенная дверь на склад, и он услышал голос Билли Т.:
— Как ты прекрасна, Холли Грейс! Да… О да…
Кулаки Далли непроизвольно сжались. Он подошел к двери, заглянул внутрь и почувствовал тошноту.
Холли Грейс была распростерта на старом потрепанном диване, ее белые колготы спустились до лодыжек, одна рука Билли Т. находилась у нее под юбкой. Билли Т. стоял на коленях перед диваном, пыхтя и отдуваясь, как паровоз, одной рукой стараясь окончательно стянуть с нее колготки, а другую не вынимая из-под ее юбки. Он стоял спиной к двери и не видел, что на него смотрит Далли. Холли Грейс лежала головой к двери, плотно закрыв глаза, как бы не желая смотреть на то, что делает с ней старый Билли Т.
Далли не мог заставить себя отвести взгляд, и по мере того как он смотрел, в нем умирали последние романтические чувства, которые он мог питать к Холли Грейс. Билли Т, стянул с нее колготки и начал нащупывать пуговицы на блузке. Наконец он справился и с ними и сдвинул вверх ее бюстгальтер. Далли была видна одна грудь Холли Грейс. Форма ее была искажена давящим краем бюстгальтера, но он видел, что грудь была круглая и полная, как раз такая, какую он представлял.
— О, Холли Грейс, — простонал Билли Т., все еще стоя на коленях перед диваном. Он задрал ее юбку до талии и возился с передней частью своих брюк. — Скажи мне, как сильно ты этого хочешь! Скажи, как я хорош!
Далли подумал, что его сейчас стошнит, но не мог сдвинуться с места. Он не мог отвести глаз от этих длинных красивых ног, так неловко раскинутых на диване.
— Скажи мне, — говорил Билли Т., — скажи мне, как тебе это нужно, моя пышечка!
109 
