7

Воздух был прохладен и свеж. Небо казалось переливчато-бархатным, а звезды сверкали, как бриллиантовые булавки. Огромная луна заливала все вокруг ослепительным серебристым сиянием. Было тихо, лишь доносился одинокий собачий лай да далекие оклики ночного дозора.

Анна огляделась. В лунном свете все казалось причудливым и странно контрастным. Тени под кровлями домов и навесными башенками поражали аспидной чернотой, зато металлические запоры, заклепки на дверях и шпили флюгеров как бы сами фосфоресцировали. Негромко поскрипывала на ветру вывеска портного на противоположной стороне Стренда.

В стороне мглились кудрявые силуэты садов Ковент-Гарден, где лишь недавно стали появляться первые постройки. Слева, по дороге к Вестминстеру, возвышались островерхие крыши Черинг-Кросс. Ни один огонек не горел в этом селении. Со стороны Вестминстерского аббатства долетел далекий гул часов. Десять. Соломон навострил уши, а принцесса заспешила. Натянув поглубже капюшон и взяв дога за ошейник, она по теневой стороне улицы направилась в сторону Лондона.

Огромные ворота Темпл на западной окраине города были наглухо заперты. Но Анна и не собиралась появляться перед городской стражей. Миновав каменную стену и высокие башни Сомерсет-холла, она по узкой тропинке стала спускаться к реке, надеясь, что встретит у реки лодочника, чтобы по Темзе добраться до Лондонского моста.

В темноте под стеной особняка шевелились какие-то тени. Мрак казался настолько же непроницаемым, насколько ярко светились озаренные луной зубцы стены вверху. Девушка шла, держась за окованный сталью ошейник пса и полностью положившись на его зрение и чутье.

Порой рядом раздавалось жалобное «Подайте Христа ради!» или сиплое «Куда так торопишься, крошка?», но глухой рык Соломона, его скользящий в темноте силуэт демона и по-волчьи горящие глаза охраняли девушку от назойливых встречных.

Под ногами захлюпала грязь, и Анна повыше подняла складки платья. Рядом кто-то восхищенно присвистнул. Все это начинало бесить ее. Казалось, эта узкая щель буквально кишит ночными мокрицами.

Анна облегченно вздохнула, лишь когда ее вновь ослепил свет луны и она увидела серебристо-белую, искрящуюся бликами Темзу. Усадив Соломона за какими-то разбитыми бочками, она прошлась по скрипучим доскам пристани. И здесь ей повезло. У самого причала на волнах покачивалась небольшая лодка с дремавшим на корме перевозчиком. Девушка окликнула его, и тот восхищенно прищелкнул языком, увидев перед собой стройную, закутанную в плащ фигурку.

– Куда прикажешь, красотка? Ты, видать, здорово торопишься, раз не побоялась одна выскочить на улицу. Пожалуй, и я смог бы поразвлечь тебя, если бы ты…

Он осекся, увидев, как из-за груды обломков появился огромный пятнистый дог и, глухо ворча, прыгнул в лодку. Анна последовала за собакой.

– Вези в гостиницу «Леопард», что возле Лондонского моста.

«Леопард» принадлежал Дороти Одноглазой. Такова была благодарность Уорвика за помощь, оказанную этой женщиной его дочери в прошлом году. Хватка у Дороти оказалась железной, и гостиница вскоре начала процветать. Она располагалась едва ли не в самом центре города, близ моста, по которому ни на миг не замирало движение, и недостатка в постояльцах не испытывала, несмотря на тяжелые времена и сильную дороговизну.

  38