Последние отзывы

  30  

— Будьте сдержаннее, мистер Кэйлбоу, или я натравлю на вас Пу.

Прежде чем он смог парировать укол, она вскинула голову, держа в руках контракт Бобби Тома:

— Восемь миллионов долларов? Вы хотите платить этому юнцу восемь миллионов долларов за то, чтобы он ловил футбольный мяч! Мне казалось, эта команда испытывает финансовые затруднения…

Дэн привалился к стене слева от нее, скрестив руки на груди.

— Хорошие игроки не могут стоить дешево. Вы поймете это в каких-нибудь пять лет! Она все не могла успокоиться:

— Это же невероятные деньги!

— Он стоит каждого цента из них, — вступил в разговор Стив Ковач. — Ваш отец, между прочим, одобрил этот контракт.

— До или после смерти?

Дэн улыбнулся. Фэб взглянула на единственного в этой комнате человека, которому могла доверять, желая убедиться, что об этом безумном контракте было действительно известно ее отцу. Рон утвердительно кивнул.

Стул Ковача заскрипел, он повернулся к Дэну, подчеркнуто игнорируя хозяйку:

— Тебе известно, что «Жеребята» платили Джонни Юнитасу всего десять тысяч в год? И это после того, как он привел их к призам двух чемпионатов.

Эти мужчины были определенно ненормальными, и она решила добавить им капельку разума:

— В таком случае почему бы вам не избавиться от Бобби Тома Дэнтона и не нанять этого Юнитаса? Вы могли бы утроить предлагаемую ему «Жеребятами» сумму и таким образом сэкономить кучу миллионов.

Дэн Кэйлбоу расхохотался. Громко, искренне, совсем по-детски. Уронив голову, он раскачивался из стороны в сторону, и грудь его заходилась от смеха.

Стив Ковач уставился на нее с таким выражением, словно ему в задницу вставили дамский зонт.

Ее глаза метнулись к Рону, на лице его светилась сочувственная улыбка.

— Я что-то не так сказала? — спросила она. Наклонившись, он погладил ее по руке и прошептал:

— Джонни Юнитас сейчас на пенсии. Ему… гм… около шестидесяти. И он был всего лишь защитником.

— О!

— Но если бы он все еще продолжал играть и… гм… был бы помоложе, это могло бы быть великолепным предложением.

— Благодарю, — с достоинством ответила она.

Все еще не поднимая головы, Дэн вытер глаза большими пальцами.

— Джонни Юнитас. Господи…

Разозленная до глубины души, она развернулась в его сторону, одновременно сорвав с себя очки и бросив их на кучу бумаг:

— Вы зарабатывали столько же, когда играли? Он посмотрел на нее влажными глазами:

— Начинающие игроки зарабатывают поначалу гораздо больше. Ставки снижаются, когда они оботрутся.

— Больше, чем восемь миллионов?

— Да.

Она швырнула контракт Бобби Тома на стол:

— Чудненько. В таком случае почему бы вам не подписать это?

Вскочив с места, она гордо прошествовала к выходу. Она пробежала половину коридора, когда сообразила, что ей некуда идти. Слева от нее находился пустой кабинет. Она вошла в помещение и закрыла за собой дверь, жалея, что не сдержалась и опять позволила своему языку взять верх над мозгами.

Засунув руки в карманы жакета, она подошла к витражным окнам, расположенным позади стола, и посмотрела на пустые тренировочные поля. Что она знала 6 нападающих, о восьмимиллионных контрактах?

Она могла вести длительные беседы со знатоками живописи на четырех языках, но ни один из них не мог помочь ей сейчас.

За ее спиной скрипнула дверь.

— Вы в порядке? — мягко спросил Рон.

— Я чувствую себя отлично.

Она повернулась и увидела в его глазах неподдельное участие.

— Вы должны их понять. Вы должны научиться понимать футбол.

— Я ненавижу эту игру. Я не желаю ничего понимать.

— Боюсь, вам придется сделать это, если вы собираетесь стать частью этого мира. — Он грустно улыбнулся ей. — Они не берут пленных. Профессиональные футболисты — самый закрытый клуб в мире.

— Что вы имеете в виду?

— Он закрыт для аутсайдеров. Существуют тайные системы опознавательных знаков и тщательно разработанные ритуалы, в которых разбираются лишь они. Там действуют свои неписаные законы, и если вам вздумается спросить, отчего они таковы, вы тут же окажетесь вне этой касты. Это закрытое общество. Туда не допускают женщин. И мужчин, не доросших до их уровня.

Она отошла от окна и посмотрела на него с любопытством:

— Вы говорите о себе? Он смущенно рассмеялся:

— Это ведь очевидно, не так ли? Мне тридцать четыре года. Я говорю всем, что во мне пять футов и десять дюймов роста, но на самом деле едва дотягиваю до пяти. Я все еще надеюсь войти в состав команды. И так продолжается всю мою жизнь.

  30