130

Да к чёртовой матери такую революцию, пошла она к сучке под хвост! В какое наказание досталась боевому генералу такая низкая служба?

И дурак, что поддался уговорам Гучкова, не подал в отставку ещё перед Пасхой. И дурак, что не ушёл сразу после 21 апреля. Самый был верный момент, после всех этих наглостей Исполнительного Комитета.

Да он, мрачнее ночи, и подал прошение на ночном заседании правительства, когда уже весь бунт улёгся. Пусть разваливают гарнизон — без него. Но правительство — не приняло, и министры успокаивали Корнилова, что Исполнительный Комитет конечно имел в виду не право командующего выводить войска, а против вызова войск отдельными людьми и группами.

И хотя Корнилов уже на две сажени в землю видел под этим Исполнительным Комитетом — но не мог до последнего препираться с министрами, дал себя уговорить. Может быть удастся, что та шайка возьмёт назад заявление о „семи диктаторах”.

Этого — не сделали. Но опубликовал-таки Исполнительный Комитет длинное путаное объяснение, что он, Комитет, не хотел, чтобы злоупотребляли именем командующего, — и вот почему, в полном согласии с командующим, предложил воинским частям не выходить из казарм без письменного уведомления ИК. И тогда-де командующий сам отменил свой приказ о выводе войск. А вообще, в целях взаимодействия и контакта, к генералу Корнилову, с его согласия, посланы от ИК постоянные комиссары в штаб Округа. (Посмотреть на тех „комиссаров”!..)

А Временное правительство опубликовало объяснение ещё и от себя: что да, услышав опасения Исполнительного Комитета, Корнилов сам попросил прислать к нему представителей и сам отменил вывод войск. И правительство считает нужным заявить, что власть командующего остаётся в полной силе и распоряжается войсковыми частями только он.

Так натягивали с двух сторон шкурку на кисель, хотя всем был наглядно ясен позор генерала. „Семь диктаторов” — не были отменены, и непонятно, зачем при них оставался командующий.

Теперь, ещё раз пробуя силы, отдал приказ: каждому запасному батальону отправить не меньше двух маршевых рот. Посмотрим.

А тут, на счастье, в ночь на 23-е лужский Совет донёс, что над Лугой прошёл цеппелин (кому-то померещилось жужжание, световые сигналы) — и движется в сторону Петрограда. Корнилов воспользовался этой паникой, распорядился принять по столице строжайшие меры предосторожности, готовность противоаэропланных батарей, увеличить число прожекторов и наблюдательных постов, и связал угрозу со своим приказом о переформировании гарнизона в Петроградскую армию. (Гучков кой-как дал согласие.) Правда, Алексеев вот недавно заявил в интервью, что угрозы Петрограду никакой нет. Зря. Корнилов истолковал по-своему: всё зависит от соотношения флотов, если наш флот не сумеет препятствовать немецкому — они высадят десант в обход наших сухопутных войск. И тут-то пришёл первый из обещанных комиссаров Совета, какой-то поддельный солдат Сомов, — и передал, что Исполнительный Комитет считает проект генерала о создании Петроградской армии — нарушением прав Исполнительного Комитета! (Совсем ошалели! — а где ж эту Петроградскую армию и выгрели, если не под задницей Исполнительного Комитета? Они ж и придумали первые!) И вот ещё что запретил: командировка петроградских частей в другие пункты Округа, как стал делать Корнилов, есть „распыление революционных сил”, отменить.

И Корнилов — дёрнулся к Гучкову третий раз за отчислением с этого проклятого места. И третий раз тот уговорил подождать.

А подождать — значит делать каждодневные дела. Посещать в Зимнем дворце Братиану с его начальником румынского генштаба, подбодрять их. На забаву этому же Братиану с его дармоглядами устраивать совсем ненужные и мучительные для солдат и для себя парады — Петроградского полка близ Троице-Измайловского собора и казаков в конном строю близ Воскресенского.

Уже не для парада, а для полезного смысла решил Корнилов посетить те полки, какие самочинно вышли с оружием 20 апреля. Начал со 180-го полка на Васильевском острове. Как будто — там даже возобновились занятия, продолжения бунта нет. Построил их на казарменном дворе. Произнёс маленькую речь: не забывать о своих товарищах на фронте, им нужна поддержка маршевыми ротами, надо учиться; самое прискорбное — стрельба на улицах, кому она была нужна? любящие родину — не могут толкать её в пропасть. И закончил: „ура” Временному правительству. „Ура” — отозвались, но тут же стали кричать: а Совету? И пришлось добавлять „ура” в честь Совета. Ответили — дружней.

  420