375 
А тем временем слово передано председателю 2-й Думы Головину, а он:
призываю вас вернуться к прошлому… Блестящим метеором на тёмном горизонте государства промелькнула 1-я Дума.
И протирает до святости лик 1-й Думы, затем, скромней, своей 2-й, и будто обе они были поразительно плодотворны в законодательной деятельности (вот уж чем они не занимались обе). И что думали и чувствовали тогда. И объясняет, и пророчествует:
И то, что мы теперь имеем в государстве и что будем иметь в ближайшем будущем – есть последствие работ 1-й Государственной Думы… Могучее народное представительство, раз вызванное к жизни, оно не умрёт. Велика сила идей: идеи – это тени грядущих событий. Нет такой власти, которая могла бы остановить воплощение идей в действительность.
И вспоминает арест социал-демократов 2-й Думы – тут все депутаты поднимаются с мест, бурно плещут Церетели и его соседям; Керенский, из первого ряда в первый ряд, разумеется почти бежит к Церетели, одной уцелевшей рукой обнимает его, и целует. А тихий князь Львов тоже не бездействует – карабкается по ступеням к трибуне и жмёт руки Головину. Когда всё стихает, Головин ещё в заключение: о сумраке реакции, о путеводной звезде, о семени добром на почве доброй, чьих всходов не мог заглушить Столыпин, и вот мы свидетели их бурного роста, и дай Бог Временному правительству успешно собрать урожай в закрома, а Учредительному Собранию – справедливо распределить.
Теперь по распорядку должен говорить Гучков от 3-й Думы, но, нарушая торжество, он всё ещё не явился. Так удобное место для Родзянки пока приветствовать американского посла:
выразить нашему новому союзнику громкий привет.
Все встают и весьма громко приветствуют. А Гучкова всё нет. Так слово имеет министр-председатель князь Георгий Евгеньевич Львов. Голос его если не елеен, то предельно тёпел, князь бесконечно добр и бесконечно любит всех собравшихся тут (и на хорах, конечно). И он – уж вот не поскользнётся на арбузной корке, он ступает обдуманно. Как председателю нынешнего правительства ему бы говорить о сегодняшних бедах, – но нет: выявляя историческую перспективу, мы наиболее и высветлим роль сегодняшнего правительства. Он первыми словами напоминает, что и сам перводумец (правда, Выборгского воззвания не подписывал, но кто старое помянет…).
Все мы, собравшиеся здесь, во дворце свободы, можем почитать себя счастливейшими людьми. Поколение наше попало в наисчастливейший период русской истории. И за нашу жизнь, господа, наше счастье непрерывно росло… Семена свободы дали свои добрые плоды.
Теперь уместно напомнить о земстве, в коем и вырос князь Львов. В нём
разгоралась страстная борьба с властью.
А после японской войны перводумцы
разоблачили всю порочность власти… нанесли смертельный удар самодержавию… неутолимая жажда правды… Страна навсегда сохранит в своей благодарной памяти… С тех пор Дума стала великой ареной борьбы народа с властью… чтобы раз навсегда свергнуть власть…
Но что-то надо же и о сегодняшнем дне.
Великая русская революция поистине чудесна в своём величавом шествии… Душа русского народа оказалась мировой демократической душой… Нам предстоит пережить, может быть, величайшие опасности и невзгоды…
(это между прочим)
… но да не смутятся робкие сердца перед русской свободой!
Свобода, я в тебе никогда не усумнюсь.
Сам не из робкого десятка, этим и закончил князь Львов одну из своих самых сладостных речей.
А теперь по замышленному распорядку должно было выступить шестеро членов той незабываемой славимой 1-й Думы. Эту череду открыл Набоков. Человек быстрого точного ума, и каждый день на заседании Временного правительства, – он мог бы сейчас, кажется, много – высказать метко – о сегодняшнем ужасном. Но после ублажения, заданного министром-председателем, – ему ли начинать ковырять кучу? – она и пахнет нехорошо. Себе спокойней ограничиться юбилейным стилем – вспомнить отца кадетов и духовного вождя 1-й Думы Петрункевича,
кто под южным небом, сберегая остатки своих сил, посвящает их по-прежнему благу народа,
а главное – саму же 1-ю Думу:
мы хотели быть достойными звания народных представителей. Мы отдали все наши силы, чтобы выразить народную волю.
375 
