Последние отзывы

  153  

(А дальше катил – революционный декабрь, повелительным тон совета рабочих депутатов о всеобщей забастовке: «мы этого требуем», в Одессе прекращение электрического освещения, торговли, движения, мертвенность порта, снова бросание бомб, «изорвани[е] кип начавшей выходить патриотической газеты “Русская речь”», угрозные «требования денег на революционные цели», толпы праздных гимназистов и запутанность населения «под гнётом революционного движения».)

Этот дух 1905 года (дух всего «Освободительного движения»), так резко проявившийся в Одессе, – в те «конституционные дни» прорвался и во многих городах России, и в черте оседлости и вне её, погромы «повсеместно возникли… в самый день или на следующий день по получении на местах известия» о Манифесте.

В черте оседлости еврейские погромы произошли в Кременчуге, Чернигове, Виннице, Кишинёве, Балте, Екатеринославе, Елизаветграде, Умани и немалом числе других городов и местечек, причём еврейское имущество больше уничтожали, чем расхищали. «В тех городах и местностях, где полиция и войска действовали энергично, погромы производились в самых незначительных размерах и оканчивались весьма быстро. Так, в Каменец-Подольске, благодаря умелым и своевременным действиям войск и полиции, все попытки толпы произвести разгром евреев были отражены», «в Херсоне и Николаеве начавшийся разгром был прекращён в самом начале» [¹²⁹²]. (А «в одном из небольших городов Юго-Западного края погром был предотвращён только тем, что пожилые евреи подвергли свою молодёжь телесному наказанию за устройство противоправительственной манифестации после объявления высочайшего Манифеста 17 октября» [¹²⁹³]).

Где в черте еврейских погромов вовсе не было – это в Северо-Западном крае, где евреи жили наиболее густо, – и такое должно бы необъяснимым показаться, если бы погромы устраивало царское правительство, и они «как правило, происходили по одному сценарию» [¹²⁹⁴].

«24 погрома произошли за пределами черты оседлости, но они были направлены против всех прогрессивных элементов общества» [¹²⁹⁵], а не именно против евреев, – и это как раз выявляет главный импульс погромщиков тех дней: сотрясение от Манифеста и стихийный порыв к защите трона против низвергателей царя. Вне черты оседлости такого рода погромы произошли: в Ростове-на-Дону, Туле, Курске, Калуге, Воронеже, Рязани, Ярославле, Вязьме, Симферополе; «татары были активными погромщиками в Казани и в Феодосии» [¹²⁹⁶]. – В Твери громили земскую управу; в Томске толпа подожгла театр, где заседали левые, погибло в пожаре 200 человек! В Саратове тоже так грозились, но жертв не было (там губернатор – Столыпин) [¹²⁹⁷].

Обзорно по всем погромам характер их и число жертв сильно колеблются у разных авторов. Ныне бывают оценки и весьма легкомысленные. Вот читаем в 1987: «Во время погромов; было убито 1000 человек и многие десятки тысяч были ранены и искалечены» – и, в отголосок ли тогдашних западных сообщений? – «тысячи женщин были изнасилованы, очень часто на глазах матерей и детей» [¹²⁹⁸].

Напротив, Г. Слиозберг, современник событий и бывший в центре всех сведений, писал: «К счастью, все эти сотни погромов не влекли за собою значительных насилий над личностью евреев и в громадном большинстве мест погромы не сопровождались убийствами» [¹²⁹⁹]. О женщинах и стариках, кажется, опровергает советский боевик Диманштейн, с гордостью: «Главная масса убитых и раненых евреев принадлежала к лучшим боевым, молодым элементам, бывшим в рядах самообороны, которые погибали в бою, но не сдавались» [¹³⁰⁰].

Что же касается объяснения причины погромов, то ещё от 1881 года в российском еврействе, затем и российском обществе так и установился прочный гипноз: погромы безусловно и несомненно подстроены правительством, Департаментом полиции и произведены по единой команде из Петербурга. И после октября 1905 вся левая печать писала так же. И даже Слиозберг, под этим гипнозом повторяет: «В течение 3 дней волна погромов пронеслась по черте оседлости [мы только что видели: отнюдь не по всей черте и, напротив, не только по ней, – А.С.], причём по совершенно единообразному плану, как бы кем-то предначертанному заранее» [¹³⁰¹].

И у столь многих – странное отсутствие даже попыток объяснить иначе. (Много лет спустя всё же признает Я. Фрумкин: погромы октября 1905 «носили не только антиеврейский, но и контрреволюционный характер» [¹³⁰²].) И в голову не приходит: а могло ли тут быть сходство – в исходных причинах? в государственных событиях? в народном настроении? Не оно ли проявлялось как раз едино? Сопоставим, что выступления толпы против забастовщиков в октябре кое-где произошли до Манифеста. Сопоставим, что как раз в те октябрьские дни текла всеобщая железнодорожная забастовка и был перерыв связи повсюду – а между тем проявилась одновременность столь многих погромов. Отметим и правительственные расследования в ряде городов и наказание полицейских чинов, допустивших нарушения службы. Сопоставим и дальше: в те самые месяцы погромы помещиков крестьянами тоже повсюду происходили вполне единообразно. Но не станем мы, наверное, утверждать, что помещичьи погромы тоже подстроены Департаментом полиции, а не от единства крестьянского настроения?

  153