очень нудно 
93 
— Я собирался отправить диск Негине приблизительно через месяц, после того как она узнает, что ты пропала, а остальное уже зависело от неё. Но когда она узнала, что ты уехала, и я понял, что через месяц мне придётся расстаться с тобой, я испугался. После этого никаких сроков я уже не определял. А когда на нас напали, и ты была без сознания, я чуть с ума не сошёл, боясь, что ты не придёшь в себя. После этого я понял, что люблю тебя и мне нужна только ты, — я приблизился к Таше и присел перед ней на корточки. — Мне так жаль, что я оказался трусом и не нашёл в себе сил, чтобы рассказать тебе всю правду. Так жаль… Но я боялся тебя потерять, поверь! — я заглянул ей в глаза.
Таша вскочила на ноги и отошла от меня.
— И поэтому ты стал предлагать мне обращение? Да? — спросила она.
— Да, — я встал и повернулся к ней.
— И дал бы мне только один глоток? — она прищурилась.
— Да. Но потом я всё равно освободил бы тебя. Я думал, что сначала дам тебе один глоток, потом расскажу всю правду, а когда ты простишь меня, дам второй глоток.
— Ты что всерьёз думал, что я прощу тебя после всего? — Таша изумлённо смотрела на меня.
"Всё, надежды нет" — пронеслось в голове и внутри всё похолодело. "Она не простит меня. Никогда!".
— Ты главное знай, что я любил тебя. Искренне и всем сердцем, — произнёс я, вытащив из-под футболки цепочку. Расстегнув её, я снял кольцо, которое ей подарили родители и, подойдя к Таше, протянул его. — Я вернул его и оно должно быть у тебя.
— Спасибо, — у неё на глазах появились слёзы.
"Малышка, как же я хочу сейчас обнять тебя и прижать к своей груди. Я так хочу, чтобы ты никогда в жизни больше не плакала… Я многое хочу тебе дать, но теперь это невозможно. И я сам всё испортил" — внутри было полное опустошение.
Таша взяла кольцо, сжала его в ладошке и, поднеся к сердцу, закрыла глаза. По её щеке покатилась слеза, и мне захотелось упасть на колени и просить у неё прощения, но я понимал, что это бесполезно.
Мы оба молчали, и с каждой секундой мне казалось, что пропасть между нами становилась всё глубже. "Возврата назад не будет. Пора заканчивать эту нервотрёпку и освободить Ташу раз и навсегда от себя".
— Будь счастлива малышка, — прошептал я. — Ты этого заслуживаешь.
Она ничего не ответила и я, развернувшись, вышел из кабинета. "Ну, вот и всё, Вайго. Первая любовь убила тебя, вторую любовь ты сам убил, и теперь пришло время умереть тебе окончательно" — выйдя в холл, и взявшись за ручку, я глубоко вздохнул, готовясь к боли. "Это всего лишь мгновение, перед вечным покоем" — сказал я себе и, открыв дверь, вышел на солнце.
Кожа тут же начала нестерпимо гореть и я, сжав зубы, снял футболку, чтобы быстрее умереть. Отбросив её в сторону, я пошёл к воротам, прекрасно понимая, что не дойду до них.
Каждый шаг давался с трудом, кожа уже покраснела, и начали появляться волдыри от солнечных ожогов, но я упорно двигался дальше. "Таше было больнее, когда она смотрела диск, и она смогла это перенести. Моральная боль сильнее физической! Я выдержу! Минут через десять — пятнадцать всё закончиться!" — я ещё сильнее сжал зубы, чтобы не застонать.
Кожа уже пылал нестерпимым жаром, и хотелось упасть на землю, воя от боли, но я не хотел, чтобы Таша запомнила меня таким. "Ещё чуть-чуть! Скоро! Уже скоро!" — повторял я себе, заставляя делать очередной шаг.
— Ташаааа! — за спиной раздался душераздирающий крик Негины, и неожиданно на меня налетел кто-то сзади, сбив с ног, а затем меня укрыли какой-то плотной тканью и потащили назад.
— Идиот! Придурок! Совсем с головой не дружишь! — раздался злой голос Таши, а следом за ним стон. — И так, блин, не красавица, а тут ещё и ожоги прибавятся, — и она опять застонала.
Я тут же вскочил на ноги и откинул ткань. Передо мной стояла Таша, её кожа уже покраснела и я, набросив на неё кусок ткани, схватил её за руку, и потащил к дому.
— Не смей! Слышишь, никогда не смей выходить на солнце! — закричал я, затащив её в тёмный холл.
— А сам чего туда попёрся? — она закричала на меня. — Смерти хочешь? Натворил дел, и в кусты? Вернее, в гроб? Это самый простой вариант избавиться от проблем! И самый трусливый!
Кожа перестала гореть огнём, и боль стала стихать, но это мало меня волновало, и я стал внимательно осматривать Ташу. С облегчением вздохнув, когда понял, что она практически не пострадала, я произнёс:
— Я не могу без тебя жить, а ты должна жить.
93 
