Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
16 
Ренье оглянулся. Его свита, его вельможи глядели на него растерянно, с укором, даже с гневом. Шумливый Матфрид кинулся вперед.
– Заткните им рот, Ренье! Они ведь лгут! Вы не могли сделать нашей госпожой блудницу язычника.
Ренье вдруг весь затрясся. И, оттолкнув Матфрида, почти бегом кинулся из залы.
Хохот каскадами разлетался под сводом, дробился среди колонн.
Эмма была на шаг от обморока – такого позора, такого унижения она еще не испытывала. Даже тогда, когда Ролло кинул ее своим людям. Тогда она хоть сопротивлялась до последнего. Пока не стала норманнской шлюхой. Шлюхой, какой сделал ее Ролло… А она-то размечталась: герцогиня Лотарингская…
Она видела, как один за другим покинули зал посрамленные лотарингские вельможи. Последним вышел Эврар. Эврар, который мог доказать, что она принцесса… И норманнская шлюха…
Эмма вдруг зажала ладонями уши, чтобы не слышать этого позорящего смеха, зажмурила глаза, чтобы не видеть этих хохочущих, оскаленных рож.
– Господи, Спаситель мой, дай мне силы!
Огромным усилием воли она заставила себя выпрямиться. Ее голову венчала корона Каролингов, которая сейчас лишь служила поводом для увеселения толпы. Медленным взором, чистыми, гордыми глазами она окинула зал, посмотрела на раскрасневшегося Каролинга, на злорадствовавшего Аганона, на растерянно оглядывавшуюся девочку-королеву. И пошла к выходу. Одна. С осанкой королевы, гордо подняв подбородок, всеми силами стараясь не убыстрять шаги. Не побежать. Не умереть.
Глава 2
– Разрази их всех гром! Мы уезжаем немедленно! – Длинная Шея в гневе швырнул нарядную хламиду оторопевшему слуге.
Весть о позоре герцога Лотарингии еще не успела распространиться, и Ренье хотел лишь одного – уехать, покинуть это волчье логово, место, где его предполагаемый триумф обернулся страшным унизительным крахом.
– Коней! – кричал он. – Запрягайте коней, грузите поклажу! Я и часа больше не останусь под этим кровом, клянусь днем Страшного суда!
Все вокруг засуетились, забегали, спешно срывали со стен богатые драпировки, разбирали мебель.
«Скоро они все узнают о моем унижении. Скоро весть о ловушке, в которую я попал, разнесется по всем землям Лотаря, и я вместо того чтобы вернуться повелителем, стану посмешищем. Супругом отставной норманнской потаскухи».
Тупая ноющая боль в груди заставила его замереть. Стало тяжело дышать… «Надо все скрыть, – лихорадочно пытался сообразить он. – Надо скрыть этот мой союз. Лишь единицы присутствовали при венчании. Я смогу заставить их молчать. А знать…»
Он прижал руки к груди, к горлу. Боль все сильнее давила. Откуда-то рядом возник Леонтий.
– Мессир, вам не нужна моя помощь?
Ренье лишь отмахнулся.
В этот миг массивные створки двери разлетелись со стуком. Матфрид. Орал, носился по покою, налетая на мебель. Секирой размахивал так, что челядь герцога в панике разбежалась. Сам Ренье невольно отступил.
– Неужели это правда, Ренье?! – орал Матфрид. – Это правда?! Ты навязал нам в госпожи девку Роллона?!
Он кричал и сыпал проклятиями, а под конец таки обрушил свою секиру на резной поставец. Дернул с яростью, вырывая оружие. Выбежал, опрокинув светильник у дверей. Ренье машинально затоптал огонь. Как ни странно, буйство Матфрида подействовало на него успокаивающе. Обычно он всегда брал верх над своими подданными тем, что умел хладнокровно обуздать их порывы. Но, боже, дай ему немного сил. Как ноет сердце…
Он повернулся и уже более спокойно стал отдавать распоряжения. Когда в дверях появились молодой Исаак из Комбре и Рикуин Верденский, герцог был уже почти спокоен или казался таковым.
– Мы уезжаем, – сказал он медленно, вздохнул, прижимая руку к сердцу. Оно болело все сильней, но он запретил себе об этом думать. – Нам надо уехать, поспешить в Лотарингию и сделать все, чтобы никто не знал о моей женитьбе. По крайней мере до той поры, пока все не забудется и я не докажу, что Эмма никогда не была женой Роллона. Вы поможете мне сохранить тайну?
Они глядели на него. Белокурый Исаак чуть насмешливо, Рикуин – близоруко щурясь, машинально позвякивая пластинами на наборном поясе. Но Ренье понимал, что может рассчитывать на их молчание. Ибо они оба были на его стороне в борьбе с сыном. Исаак потому, что был врагом Гизельберта, а Рикуин потому, что был родственником Ренье по отцу и мог стать его наследником в случае, если Ренье пойдет на окончательный разрыв с сыном.
16 
