Последние отзывы

  31  

«Похоже, здоровяки прохлаждались на улице только ради меня. Они именно меня поджидали! – пришла в голову разбойника смелая, немного льстившая ему догадка, которая, видимо, была совсем не далека от истины. – Интересно, откуда взялась у лжедамочек такая уверенность, что я посещу этот вертеп именно этой ночью? Я ведь мог и не прочесть их приколотого к дереву послания или прочесть, но не сегодня…»

Пока четверка охранников возилась с запорными устройствами, Гангрубер огляделся вокруг. Коридор, в котором они находились, был длинным, широким, светлым и заканчивался лестницей, ведущей на второй этаж. Такая планировка была несвойственна для внутреннего обустройства герканских домов, и уж тем более питейных заведений, где сразу с порога гость окунался в шумную атмосферу общего трапезного зала, а отдельные комнаты если и имелись, то или в самом дальнем закутке, или на втором этаже. Кроме того, насторожило Дитриха и то обстоятельство, что во всем небывало длинном коридоре, практически делившем первый этаж здания на почти равные части, имелись всего две двери, точнее, пустых дверных проема, расположенных один напротив другого по самому центру большого здания. Поскольку прислужники в белых фартуках носили блюда с ароматно пахнущими, пробуждающими одним только своим видом аппетит яствами слева направо, а в обратном направлении несли лишь подносы с грязной посудой да пустые кувшины, Дитрих пришел ко вполне логичному заключению. В левой части первого этажа размещалась кухня, склад и прочие подсобные помещения, а правая была полностью отведена под общий трапезный зал. Оттуда доносились тихое приятное пение и звуки музыки, но совсем не слышалось звуков, характерных для всех без исключения кабаков: самых мерзких, дешевых или самых престижных, предназначенных лишь для избранной публики и гордо называемых их хозяевами ресторациями. Сколько Гангрубер ни напрягал слух, но так и не услышал ни лязга вилок с ножами, царапавших фарфоровые тарелки, ни звона чокающихся хрустальных бокалов, ни монотонного гула трапезничающих, неспособных полностью отдаться процессу поглощения пищи и непременно ведущих за столом беседы.

Возможно, чуть позже он бы что-нибудь да расслышал, но довольно быстро справившиеся с запиранием двери охранники не дали ему достаточно времени, чтобы поупражнять слух.

– Пройдемте, милостивый государь. Нам прямо! – раздался за спиной разбойника сдавленный хриплый бас.

Гангрубер обернулся. Из всей четверки возле двери стоял лишь Квирт, тот самый парень, что рассматривал его портрет, сравнивая с оригиналом, и неуважительно назвал его лицо рожей. Остальные охранники куда-то исчезли.

«Должно быть, здесь где-то поблизости имеется потайная дверь, отделанная той же обивкой, что и стены. Хорошо же служивые петли смазывают, даже тихого скрипа не услышал… – подумал Дитрих, ничуть не удивившись внезапному исчезновению троицы провожатых во главе с их командиром. – Только вот зачем же они так поступили? К чему такое явное позерство? – задал сам себе вопрос гость и незамедлительно на него ответил: – Своеобразная демонстрация силы, точнее, их «всевидящего ока». Они как будто предупредили, что всегда находятся рядом, что постоянно следят за мной. Явно боятся, что не удержусь и покой других гостей растревожу иль что сунусь куда и увижу то, что мне видеть совсем не положено… Ну, что ж! Коль хотите, забавляйтесь вдоволь, шпийоны недоделанные, подглядывайте, сколько влезет, все равно ни черта не углядите! Мне до ваших постояльцев дела нет, мне бы со своим вопросом побыстрей разобраться и в милый лес, на любимую полянку к костерку…»

Дитрих не снизошел до ответа, лишь кивнул и быстрым, по-армейски четким шагом направился к видневшейся вдали лестнице. Он решил принять правила навязываемой ему игры и держался демонстративно уверенно, всем своим видом показывая, что ничуть не боится и пренебрегает опасностью. Его левая рука даже не легла на рукоять меча, чтобы придержать болтавшиеся при ходьбе и бьющие по ногам ножны.

Рослый парень неотступно шел за ним следом, но соблюдал уважительную дистанцию, так что затылок разбойника не ощущал на себе его тяжелого дыхания. О том же, чтобы допустить по отношению к гостю благородного происхождения словесную грубость или осмелиться дотронуться до его плеча рукой, хорошо вышколенный верзила Квирт и не помышлял. Сразу становилось понятно, с каким контингентом гостей охранникам приходилось иметь дело: с одной стороны, влиятельные особы, не привыкшие, что их «лапают» низкородные простолюдины; с другой – отчаянные, не пресмыкающиеся ни перед кем наемники, агрессивно реагирующие на любое прикосновение чужих рук к ним самим, их коням, оружию, одежде или вещам.

  31