Последние отзывы

  37  

— Ты немало поездила по бывшему СССР, — добродушно произнёс Макс.

— Ага, — я улыбнулась, — везде успела пожить, и на востоке, и на севере и на западе. Поэтому, когда люди начинают обсуждать вопросы национальной принадлежности, и спрашивают мою национальность, я отвечаю — что я славянка. Потому что и Беларусь, и Россия, и Украина, дали мне что-то хорошее, и чему-то меня научила.

— А почему вы так часто переезжали?

— Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше, — я пожала плечами.

— А кем ты работала?

— Сначала экономистом, а потом финансовым аналитиком. Предыдущий опыт работы и сейчас помогает мне зарабатывать деньги.

Макс задумавшись, замолчал. А я просто наслаждалась прекрасным солнечным днём, легким ветерком и красками осени, которые окружали меня. Вода была уже холодная и я, вынув ноги из воды, согнула их в коленях и обхватила руками, продолжала смотреть на речку. Спустя минут десять, Макс, спросил:

— Ты говорила, что с отцом вы не общаетесь, а с матерью?

— Созваниваемся. А раз в год или два, я езжу к ней в гости, на пару дней. Мы с ней не особо близки. Я больше близка с бабушкой.

— А друзья? Ведь когда ты жила в городе, у тебя были друзья? — он с любопытством смотрел на меня.

— Почему были, они и сейчас есть. У меня есть две подруги, мы с ними часто созваниваемся. Я крёстная мама у их детей. Видимся мы редко, но метко, — я опять улыбнулась. — Понимаешь, я считаю, что настоящих друзей, которым я могу доверять, не может быть много.

Мы опять замолчали. Я оглянулась, чтобы посмотреть, как там Кэсси с Агатом. Они паслись неподалёку и были спокойны, похоже, начали привыкать к Максу. Солнце поднималось всё выше и, не смотря на начало октября, воздух был по-летнему тёплый. Я бросила взгляд на сидящего в лучах солнца Макса, и, не удержавшись, сказала:

— А в мифах и легендах говорится, что вы не можете находиться на солнце.

— Лана, — с укором, произнёс Макс, — эти мифы и легенды мы сами и создали. У нас есть специальные отделы, которые контролируют СМИ и Интернет, мы сами забрасываем туда дезинформацию, чтобы запутать людей, которые нами слишком сильно интересуются. А большая часть людей вообще не верят в наше существование, и мы поддерживаем в них эту веру. Чем нелепее слухи, тем меньше вера в наше существование.

— Так что, солнце вообще на вас никак не влияет?

— Влияет, — вздохнул Макс, — на солнце мы теряем часть физической силы.

— Как это? — удивлённо спросила я. — Я видела с какой скоростью ты недавно бежал. Ты что можешь и быстрее?

— Я могу намного быстрее, особенно ночью. Днём мы быстрее устаём, становимся менее активными. Солнце нас изнуряет….

— А знаешь, я понимаю, о чём ты говоришь, — я перебила его. — Когда наступает лето, я стараюсь избегать солнца. Я становлюсь какой-то апатичной, не комфортно себя чувствую, любое движение требует неимоверных усилий.

Макс опять начал пристально разглядывать меня.

— Что? — недоумевая, спросила я.

— Ничего, — загадочно ответил Макс, и отвернулся.

Меня мучил один вопрос и, немного подумав, я решила его задать:

— Макс, а как ты стал вампиром?

— Если тебе интересно, — он повернулся ко мне, — я расскажу. Как говорила уже Анна, я родился в знатной итальянской семье. Я был вторым сыном, а это значило, что титул и деньги достанутся моему старшему брату. У меня было только три пути: военная карьера; служение церкви или изучение наук. Я всегда тяготел к знаниям, поэтому выбрал третий путь. Получив начальное образование в родном городе, я решил поехать учиться в Болонский университет. Первый год обучения ничем особенным не запомнился, я полностью погрузился в изучение наук. На второй год своего обучения я стал интересоваться происходящим и вокруг меня. В те времена получили распространение публикации ордена розенкрейцеров — «Весть о братстве», «Исповедь братства» и «Жидкая каша на свадьбе Христиана Розенкрейцера». Прочитав их, я был потрясен их взглядами на мир. Понимаешь, в то время Европу раздирали религиозные воины, между католиками и протестантами, а они открыто называли Папу Римского змеем и Антихристом. Они отрицали учение Птолемея, о том, что Земля центр Солнечной системы, обсуждали тайну сотворения мира, не признавали расовой, социальной или половой дискриминации в Братстве. Они мыслили прогрессивно для тех времён. Они утверждали, что все мыслящие люди должны вместе трудиться на благо человечества и постигать законы природы и Бога. Что им неведомы ни жажда, ни голод, ни болезни, ни старость. Как и любой молодой человек, я считал себя умным, много повидавшим и всё знающим. Юношеский максимализм, — он с грустью усмехнулся. — Я решил присоединиться к Ордену. Мне, в некоторой степени, повезло. В те времена Болонский университет был одним из лучших, и последователи Ордена розенкрейцеров нашлись и в нашем университете. Сначала, после вступления в Орден, я просто посещал разного рода собрания и принимал участие в дискуссиях. А спустя некоторое время меня пригласили на коллегию Святого духа. Именно там, я узнал всю правду. Ты помнишь, что я вчера рассказывал тебе про молодых, истинных вампиров, которые хотели развивать искусства и науки? — спросил он. Я кивнула. — Они стояли у истоков этого общества, впрочем, как и у истоков всех последующих тайных обществ. К тому времени, они уже взяли власть в кланах в свои руки, и им стали требоваться молодые кадры, потому что после очередной войны численность вампиров сильно сократилась. Они решили делать вампиров из людей, которые могут мыслить прогрессивно. Но действовали они всегда аккуратно. Лишь единицы узнавали настоящее положение вещей. Я попал в их число. Дейм, сделал меня вампиром, потому что увидел мой потенциал, мою тягу к знаниям. А остальных использовали в тёмную, давали гранты на развитие тех, или иных направлений науки. Кого-то продвигали вверх по политической лестнице. Тем, кто имел талант в сфере финансов, давали деньги на открытие банков и развитие промышленных предприятий.

  37