Последние отзывы

  29  

— А так как поблизости нет такого пункта, и ты голоден, ты хочешь моей крови? — я даже не могла понять своих эмоций. Что-то среднее между изумлением и смехом.

— Сейчас я не голоден. Если мы едем в отдаленные места, мы всегда берём с собой запас крови. Если тебя это так интересует — вчера я плотно пообедал, — он опять улыбнулся.

— Тогда я окончательно отказываюсь понимать, зачем ты мне всё это рассказал, если даже моя кровь тебе не нужна?

— Как раз твоя кровь мне и нужна. Вернее не только мне. Она нужна всему нашему клану.

У меня, наверное, отвисла челюсть, потому что он замолчал.

— Или ты сейчас всё объяснишь мне или я буду истерично смеяться. А это зрелище не для слабонервных, — предупредила я.

Такое со мной было в первый раз. Я видела, как иногда люди в стрессовых ситуациях начинали плакать или смеяться. Мне хотелось смеяться. Хотя я предпочла бы поплакать. Я читала, что хорошая пятнадцати минутная истерика снимает стресс за год. А то, что я узнала сегодня, было для меня потрясением. Похоже, сейчас у меня начнётся первая в моей жизни истерика, и я не знала, как взять себя в руки.

— Лана, ты нектэрия.

— Я — кто? — всё, сейчас точно рассмеюсь.

— Нектэрия. Это слово произошло от древнегреческого — нектар. Нектаром называли напиток богов, дававший им бессмертие и вечную юность, и предохранял мёртвое тело от тления. Так как мы вампиры, и пьём кровь, у нас это понятие чуть-чуть видоизменилось. И кровь нектэрии по-другому на нас действует. Она придаёт нам ещё большую физическую силу и самое важное, во много раз усиливает те сверхспособности, которыми обладает вампир.

— Ага, ясно. Ты собираешься отвезти меня в клан и там устроить, так сказать, пир горой, — я уже начала широко улыбаться, и поняла, что до истеричного смеха рукой подать.

— Ничего ты не понимаешь, — внимательно наблюдая за мной, спокойно сказал Макс. — Тебя никто не будет убивать, все наоборот будут заботиться о том, чтобы ты как можно дольше прожила. У тебя просто периодически будут брать кровь, не больше двухсот миллилитров за один раз. Это равносильно тому, как если бы ты сдавала кровь в донорском пункте. Ты знаешь, что кровопускания иногда даже полезны?

— Знаю, знаю, — нараспев произнесла я.

Больше сдерживать я себя не могла, я согнулась, и начала громко смеяться. Макс подскочил ко мне, аккуратно обнял за плечи и стал успокаивающе гладить по спине.

— Я буду, — в перерывах между смехом, я пыталась вставить слова — как дойная корова.

Меня опять скрутило от истеричного смеха.

— Лана, не надо всё так утрировать. Ты понятия не имеешь, насколько ты важна для нас, особенно сейчас, — взволновано сказал Макс.

Дальше я уже не слушала. Начали болеть мышцы живота, а я никак не могла остановиться. Потом я почувствовала лёгкий шлепок по лицу, и меня аж подбросило, от злости, на ноги. Не знаю, что именно меня заставило остановиться — пощёчина, резкий подъем, или злость, но всё закончилось, осталась только жуткая усталость. Я опять села, сил стоять не было. Макс стоял передо мною на коленях и внимательно смотрел мне в лицо.

— Всё закончилось, — безразлично сказала я.

Он поднялся и вернулся на диван, не спуская с меня глаз. У меня в голове была полная неразбериха, крутились какие-то мысли, которые я не могла уловить, мелькнув, они сразу исчезали. Вопросы, которые я не могла сформулировать. Надо было на чём-то сосредоточиться, чтобы вернуться в реальность.

— Который час, — спросила я.

— Почти час дня, — посмотрев на часы, произнёс Макс.

Значит надо заняться приготовление обеда, но сил подняться, пока не было. «Ах да, Стефан ведь ушёл в деревню», — вспомнила я. Мне, есть совершенно не хотелось.

— А какое сегодня число? — рассеяно спросила я.

— Первое октября, — ответил Макс.

Прикольно — вот это ирония судьбы.

— Можешь меня поздравить! У меня сегодня день рождения. Вот это подарочек преподнесла мне судьба! — меня снова начал душить смех.

— Поздравляю, — растерянно сказал Макс. — Сколько тебе исполнилось, если не секрет?

— Тридцать два.

— Тридцать два!? — удивлённо переспросил Макс.

— Ага! — я широко улыбнулась. Во мне проснулся какой-то смешливый бесёнок, умом я понимала, что это ненормально, и я понимала, что это уже не истерика. Наверное, моё сознание не могло справиться с полученной информацией, и всё на что я была сейчас способна — беззаботно смеяться. Как маленький, счастливый ребёнок, или как лишённый разума человек? Не знаю. Сейчас я не в состоянии серьёзно, о чём-либо, думать. Я просто сойду с ума.

  29