Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
41 
Остается последний — беловолосый юноша, почти подросток.
Но он почему-то не сопротивляется, а падает на колени и вопит ломким срывающимся голосом.
Капитан догадывается, что волшебник-недоучка просит пощадить его, соглашаясь быть его, Аксимова, вечным рабом. И даже произносит — нет, не может быть — Заклятье Полной Верности, оплетшее его фигуру оранжевыми нитями.
Только тут капитан возвращается…
И первое что увидел — мертвые тела пяти солдат. Что с ними делали он не понял — разобрал только что это не обычная боевая магия: с ними просто развлекались…
Он яростно обернулся на последнего оставшегося колдуна, но тут же махнул рукой, ибо тому было еще не под силу сделать такое.
Года через два…
Ладно — нужно позаботится о живых.
Двое — ефрейтор и его ординарец, Юрка Семецкий подавали признаки жизни. Еще не покинула жизнь тела и трех оставшихся — но сердца их остановились и если…
Если не будет — ведь он, капитан Станислав Станиславович Аксимов, не кто-то, а маг!
Напрягшись, он старается запустить их сердца. Но что-то не получается — сила как будто уходит сквозь пальцы. Черт — что же делать?!
Тогда, ведомый чутьем, он подобрал валявшийся на траве черный меч, и наотмашь ударил клинком еще живого колдуна. После чего и швырнул вырвавшуюся из пораженного насмерть тела, силу, через себя, деля на три потока — к еще живым телам товарищей.
И испытывает невыносимую радость, когда жизнь возвращается в неподвижные сердца, и легкие начинают жадно хватать воздух.
После этого силы окончательно оставляет его, и он без сознания опускается наземь. И не чувствует, не видит, как причитая, бегает вокруг него мальчишка, хватаясь то за флягу, то за мешок со снадобьями, как поднимаются с земли шатаясь, его товарищи, с ужасом разглядывая поле боя, и как рассыпается в прах обгоревшее тело чародея десятой степени Сосора Ту, жреца-мага Шеонакаллу, любимца самого Ксанха.
* * *
— Этого не может быть! — строго произнес жрец-маг. Среди пришельцев неоткуда взяться чародею. Во всяком случае — такой силы, чтобы повергнуть мага десятой ступени.
— Может быть, это был кто-то из примкнувших к ним колдунов, переодетый в одежду чужого воина? — вкрадчиво предположил Сульху.
— Маг не станет одевать одежду воина, — раздраженно бросил жрец. — Кроме того, среди вольных магов редко встретишь даже четвертую ступень. А тут не ниже девятой!
Выясните все, и не являйтесь, пока не сделаете это.
Оставшись один, Потомок Змеи бессильно откинулся на спинку кресла.
Если бы кто увидел сейчас его лицо, то понял бы — один из главных чародеев Сарнаргаса напуган. И неспроста. Ибо то что он услышал только что, было плохо. Это было очень плохо. Очень плохо.
Значит, в мире, откуда пришли эти странные воины, магия не умерла, но лишь спала, и теперь пробуждается.
И никто, следовательно, не помешает чужакам нагнать сюда столько людей, сколько потребуется, чтобы обнаружить достаточное число колдунов. Их ведь там, по другую сторону мира — тьма и тьма…
Значит, изгнать их вон нужно как можно быстрее, пока те не догадались воспользоваться этим.
* * *
Мезенцев не знал что делать. Мало им параллельного мира непонятно как и откуда появившегося на месте обещанного Байлаковым нормального прошлого! Мало им войны с магами и самих магов! Теперь маги начали появятся и у них — и хотя как военачальник он был откровенно рад, как работник госбезопасности откровенно боялся вытекающих из этого проблем. Нет, он-то знал что и земляне способны к магии — но предполагал что у него и ответственных лиц есть время для подготовки — пока школа колдунов Мак-Арса выпустит первых чародеев советского разлива! А теперь чего?
Да еще какой маг и как появился! Сегодня утром на БТРе в распоряжение передовых постов Октябрьска влетел — иного слова не подберешь, — капитан Аксимов собственной персоной, исчезнувший вчера вместе с этой самой машиной и отделением мотострелков.
С собой он привез половину отделения в состоянии разной степени тяжести — кто шибанутый местной магией, кто просто похоже не в себе. С собой он также привез на броне погибших — своих и чужих, при чем и на тех и на этих смотреть без ужаса не могли не то что солдаты ОГВ, но даже и местные, вроде привычные ко всяком зверству.
С собой он также привез пленного — не кого-нибудь а саргарнасхальского колдуна, причем сразу при виде его степняки принялись с довольным видом сооружать костер, и даже притащили самый большой казан, распевая в радостном предвкушении веселые песни.
41 
