Глава 6

Полночь. После вечера, проведенного в театре, они прогуливаются по Южной набережной, держась за руки и пересчитывая дельфинов, выгравированных на старинных фонарных столбах, болтая обо всякой ерунде. Когда у Софи разболелись ноги, Никос вызвал машину и повез ее домой. Приехав, они поняли, насколько сильно проголодались, и тогда Софи отвела его на кухню и приготовила ему огромный многослойный сэндвич, который было невозможно кусать. Никос подхватил ее на руки и поцеловал... а у нее голова кружилась от счастья...

Боль, вызванная этими воспоминаниями, пронзила сердце Софи.

– Могу сделать сэндвич только с сыром и беконом, – сухо произнесла она. Ей не хотелось ничего готовить для него; не хотелось, чтобы он стоял так близко, отвлекая ее, заставляя чувствовать его присутствие каждой клеточкой тела.

Почему он так на меня влияет? Мне уже не двадцать лет, и я не столь легкомысленна в отношениях с мужчинами, но с этим...

Никос все еще обладал властью над ней. Четырех лет оказалось слишком мало, чтобы все забыть.

Софи открыла холодильник и достала масло, бекон и головку сыра. Ну что ж, она хотя бы сможет отвлечься, пока будет готовить сэндвич. Она взяла буханку белого хлеба и отрезала от нее два толстых ломтя, водрузила сверху несколько пластов масла, сыра и бекона, положила все это на тарелку и, пытаясь сохранить безучастный вид, протянула ее Никосу. Он поблагодарил Софи и кивнул в сторону корзины с клубникой.

– Могу я надеяться на десерт? – спросил Никос.

Софи молча отсыпала часть ягод в миску.

– Присоединяйся, – предложил он. – И давай поедим на свежем воздухе. Я вынесу стул для тебя.

Что Никос и сделал, жестом пригласив Софи, державшую в руках миску клубники, последовать за ним. Ей эта идея пришлась совершенно не по вкусу, она не желала ничего с ним делить. Она хотела только одного: чтобы он уехал, перестал отвлекать ее, оставил ее в покое.

Навсегда.

Вновь.

Софи ощутила почти физическую боль от своих тягостных воспоминаний. Было так мучительно потерять Никоса.

Но он никогда и не был твоим! Никогда! Ты была дурой – эгоистичной, легкомысленной дурой, лелеющей свои детские мечты!

Разозлившись на себя, Софи поспешно вышла в сад, словно надеясь оставить свои горькие мысли позади. Но объект ее душевных терзаний уже усаживался за небольшой столик в саду. Солнце жарко припекало, и Никос снял пиджак. Он ослабил галстук, расстегнул пуговицы на вороте и манжетах и закатал рукава, обнажив сильные руки.

О боже, как же он хорош! Белизна рубашки выгодно подчеркивала смуглую кожу. Софи хотелось просто стоять и смотреть на него.

Так же было, когда она впервые увидела его. Так было каждый раз, когда Никос попадал в ее поле зрения.

Что в нем так привлекает меня?

Никос прервал ее мучительные размышления.

– Иди сюда и садись, – сказал он.

Чувствуя необычайную слабость, Софи тяжело опустилась на стул. Она сидела и беспомощно наблюдала, как Никос ест приготовленный ею сэндвич. По крайней мере, он не смотрел на нее; это было бы просто невыносимо. Вместо этого Никос окидывал взглядом сад, отмечая разницу между ухоженными и заросшими участками.

Неожиданно он нахмурился.

– Тебе совсем не обязательно было заниматься этим, – резко произнес он.

Он совсем не этого от нее ожидал. Никос думал, что найдет Софи в ярости из-за того, что ее оставили одну в этом пыльном, пустынном доме, где никто не исполняет ее капризы, не тратит на нее деньги!

Взгляд Никоса ожесточился. У него не было ни малейшего намерения этим заниматься! Пусть он выплатил ее долги, но не собирался еще и предоставлять ей шикарные апартаменты!

И все же сейчас, когда он видел повсюду следы ее тяжелого труда, мнение его стало меняться. Еще больше Никос удивился, услышав ее ответ.

– Я уже говорила тебе. Мне это нравится, – сухо произнесла Софи. – Здесь очень спокойно.

Но, как отметил Никос, она вовсе не выглядела умиротворенной и расслабленной, наоборот, в ее позе чувствовалась напряженность.

  25