Последние отзывы

  27  

— На мой бы характер — камень ему на шею да бултых за борт… буль-булъ, и готово! Я за эти годы устал доставлять во Владивосток этих гужбанов. Тюрьма там — будто ее вылепили из каучука, — сажают туда, сажают… без конца!

Кавторанг спросил — как дела? На этот раз Соломин не стал уговаривать Кроуна, а молча выложил перед ним поле-тучку от большерецкого старосты. Кавторанг вчитался в ее страдальческое содержание и начал мерить салон резкими шагами.

— Но до каких же пор?! — выкрикнул он. — Наконец, это уже натуральное свинство… Я думаю, нам хватит одной ночи, чтобы поджать фланцы на гребных валах.

Эта фраза ничего не объяснила Соломину, а кавторанг открыл кран умывальника и ополоснул лицо забортной водой.

— Но учтите — я крут! — предупредил он, хватая с вешалки пышное махровое полотенце.

— Как мне понимать вас?

— Я же сказал русским языком, что за ночь успеем поджать фланцы, а значит, утром я могу увести канонерку в Охотское море и там устрою разбойникам хорошую баню.

Соломин отреагировал на это — в растерянности:

— Я не желал бы стать причиной нагоняя, который вы получите от своего начальства за самовольное вхождение в Охотское море.

— Пустяки, — отшутился Кроун. — В конце концов, эполеты на моих плечах

— это дело наживное, как и деньги…

«Маньчжур» ушел, а Блинов стал накаркивать беду:

— Как бы эти моряки Камчатку на попа не поставили! Кроун не пропадет, у него жена питерская аристократка, он служит и на всех свысока поплевывает. А вы можете пенсии лишиться, тогда на старости лет зубами еще нащелкаетесь.

— Да перестаньте, господин Блинов!

— Могу и перестать. Но предупреждаю: дело может кончиться международными осложнениями, вот и будет всем нам кишмиш на постном маслице…

— Надеюсь, что до этого не дойдет, — отвечал Соломин, хотя в душе уже стал пугаться агрессивности Кроуна…

От Петропавловска до Большерецка, а потом из Большерецка до Петропавловска — путь немалый, и возвращения «Маньчжура» пришлось ждать до конца июля. Кроун не стал бросать якорей на рейде — он пришвартовал канонерку прямо к городскому причалу. Едва матросы закрепили концы, как изо всех люков корабля, словно мусор из дырявого мешка, посыпались на берег японцы…

Их было много! Так много, что Соломин с трудом пробился через их горланящую толпу к корабельному тралу.

— Докладываю, — сообщил Кроун. — Большерецкий староста верно обрисовал картину. Когда я вышел к устью Большой, там царило настоящее варварство. Мне пришлось тараном, разбить двенадцать японских кораблей, все их невода я утопил к чертовой матери, а команды браконьеров задержал для «декларации».

Кавторанг предъявил Соломину пачку протоколов о незаконном лове рыбы в русских территориальных водах.

— Капитаны японских шхун подписались охотно?

— Без принуждения! Вот протокол, вот тебе за неимением кисточки мое перышко рондо, ставь иероглиф. И они поставили.

Через открытые иллюминаторы в салон долетал возбужденный гам японцев. Соломин сказал:

— Я понимаю, что юридически все оформлено правильно, и не придерешься. Но что мне делать с этой японской оравой?

— А чем они виноваты? — ответил Кроун. — Я лично к ним зла не имею, они люди подневольные. Вы накормите их, обеспечьте ночлегом и постарайтесь скорее избавиться от них.

— Возьмите их себе и переправьте во Владивосток.

— Увы, дорогой, я ухожу до аляскинского Нома…

Соломин срочно повидался с Сотенным.

— Миша, — сказал он уряднику, — хоть тресни, а раздобудь посуды не меньше чем на двести персон.

— Господь с вами. Где я столько наберу?

— Где, где! — возмутился Соломин. — Обойди дома в Петропавловске и отбери у обывателей все тарелки.

— Ну, отберу. А наши с чего есть будут?

— Да из кастрюлек! Не велика жертва…

Японских рыбаков разместили в пустующих прибрежных пакгаузах, и они там устроились для ночлега, даже радуясь нечаянному отдыху. Хорошо, что на складах оказались запасы риса — его отдали японцам, они его сами и варили. Никакой охраны к ним Соломин не приставил, рыбаки в ней и не нуждались, ведя себя покорно и прилично, среди них не оказалось ни пьяниц, ни скандалистов. Но прошел срок, и Соломин уже начал поругивать Кроуна:

— Кто его об этом просил? Я надеялся, что он разгонит японцев — и только, а он обрадовался, что дело нашлось, и вот посадил мне на шею целый батальон дармоедов.

  27