Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
26 
Затем она сняла брюки.
Именно в этот момент Вик понял, что затаил дыхание и заставил себя дышать нормально, насколько это было возможно. Разве может нормальный мужик дышать ровно, наблюдая, как женщина раздевается? Он таких не знал. Пожалуй, стоит этот вопрос изучить.
Пока же он глубоко вдохнул и шумно выдохнул.
И в этот момент, как будто почувствовав его дыхание на своей коже, она с тревогой посмотрела на окна и тут же выключила лампу. Затем неясный силуэт появился около окон, жалюзи плотно закрылись, спрятав ее от его взгляда.
Зажегся свет в ванной комнате, горел минут десять. Достаточно, чтобы вымыться с помощью тех душистых гелей. Возможно, она воспользовалась розовой бритвой. Наверное, она почистила зубы и свернула тюбик снизу, прежде чем положить его в шкафчик над раковиной.
Затем в доме стало темно, горел только свет в кухне. Вик решил, что прямо из ванной она отправилась в постель.
Теперь она, скорее всего, спала между желтыми простынями, положив голову на подушку.
Он помнил эту подушку. Он долго тогда смотрел на нее, потом снял свои латексные перчатки, взял ее в руки и поднес к лицу. Только на секунду. Ровно на столько, на сколько позволительно хорошему детективу.
Об этом он тоже не рассказал Орену.
6
Это был лучший в Форт-Уэрте мексиканский ресторан, что делало его, по мнению Лозадо, лучшим рестораном в городе вообще.
Он приходил сюда из-за еды и особого к себе отношения. Он вполне обошелся бы без трио гитаристов, бродящих между столиками и поющих мексиканские песни громко, но довольно бездарно. Интерьер создавался, по-видимому, кем-то, разгулявшимся в приграничной лавчонке и скупившим все сомбреро подряд.
Но кормили там великолепно.
Он сидел за своим привычным столиком в углу, спиной к стене, и потягивал текилу, которой заканчивал ужин. Он бы пристрелил любого, посмевшего предложить ему зеленую замороженную смесь из автомата, которую у них хватало наглости называть «Маргаритой».
Перебродивший сок агавы стоил того, чтобы пить его в чистом виде. Он предпочитал бесцветный вариант, зная, что золотой текилу делают искусственно.
Он плотно поужинал, не заботясь о том, сколько в съеденном им блюде жира и калорий. Природа наделила его стройностью, ради которой многие вступали в клубы здоровья и истязали себя до седьмого пота на тренажерах. Он не потел никогда. Никогда. И единственный раз поднял гирю только для того, чтобы пристукнуть ею одного идиота.
Он допил текилу и оставил на столе сорок долларов. Это вдвое превышало его счет, но зато он мог быть уверен, что в следующий раз его столик будет в его распоряжении, когда бы он ни пришел. Он кивнул на прощание хозяину и подмигнул хорошенькой официантке.
Ресторан находился в историческом центре города. Сегодня на пересечении улиц Главной и Биржевой толпились туристы. Они покупали дешевые техасские сувениры вроде шоколадок в форме коровы или заспиртованных гремучих змей. Те, кто побогаче, обзаводились сделанными вручную сапогами от легендарного Ледди.
Из небольших заведений доносился запах жаренного на углях мяса, привлекая туристов. Из открытых дверей бара несло прохладой и запахом пива.
Улицы были забиты разномастным транспортом, от замызганных грузовиков и семейных фургонов до изящных и дорогих европейских моделей. Группы молодых людей бродили по деревянному тротуару. Родители фотографировали детей, посадив их на усталого длиннорогого бычка.
Иногда попадался настоящий ковбой. Этих можно было отличить по приставшему к сапогам навозу и круглой выпуклости в заднем кармане джинсов «Вранглер» – непременной коробке с табаком. Они посматривали на тех, кто подделывался под ковбоев, с нескрываемым и вполне оправданным презрением.
Царила атмосфера беззаботности, спокойствия и невинности.
Лозадо не принадлежал к этой толпе.
Он забрал свой серебристый «Мерседес» у мальчишки, которому заплатил двадцать долларов за то, чтобы тот посидел в машине, и поехал по Главной улице, через реку и дальше, в центр города. Меньше чем через десять минут он передал машину дежурному по парковке, пересек отделанный гранитом и мрамором холл «Тринити Тауэр» и поднялся на лифте на верхний этаж.
Он купил этот пентхаус сразу же, как квартиры в реконструированном здании поступили в продажу. Как и у большинства домов на Сандэнс-сквер, внешний вид здания сохранили, чтобы не нарушать исторических традиций этого района. Изнутри же все выкинули, укрепили каркас с помощью самых современных методов с тем, чтобы он смог выстоять даже перед торнадо, и превратили его в комфортабельный жилой дом.
26 
