Последние отзывы

  118  

— Чачо! — позвал он, глядя на расстилающееся внизу море костей, сероватое в предутреннем свете.— Чачо!

Порыв ледяного ветра унес голос Матта прочь.

— Я на берегу. Я выбрался! И ты выберешься. Иди на мой голос.

Ответа не было.

— Ты немножко спустишься, но в конце концов все равно доберешься до края. И тогда я тебе помогу,— кричал Матт.

Никакого ответа! Матт расхаживал вдоль края ямы. Он имел примерное представление о том, где находится Чачо, но не видел его.

— Здесь есть вода — осталась после грозы. Я не могу принести ее тебе, но ты сам до нее доберешься. И тебе станет легче. Пожалуйста, Чачо! Не сдавайся!

Но мальчик не отвечал. Матт нашел впадинку с дождевой водой и пил, пока не свело зубы. Вода была ледяной. Вернувшись к яме, он звал, молил, даже ругал Чачо, лишь бы добиться ответа. Безуспешно!

Когда над горизонтом взошло солнце и его лучи залили бледно-оранжевым светом окрестные холмы и кустарники, Матт свернулся калачиком под большим камнем и заплакал. Он не мог придумать, что еще предпринять. Чачо там, внизу, но его не найти. Даже если удастся найти, к нему не спустишься. В пустыне нет растений, из которых можно свить достаточно длинную и прочную веревку...

Матт плакал до изнеможения — то есть недолго, потому что сил у него осталось совсем ничего. Солнечные лучи немного согрели воздух, но, едва Матт поднялся на ноги, ветер тут же унес тепло прочь.

Что делать?! Куда идти?! Не ждать же здесь, пока Хорхе приедет посмотреть, как идут дела. Но нельзя и бросить Чачо. Он снова поплелся к яме и уселся на краю. Говорил и говорил, то призывая Чачо идти на голос, то просто вспоминая свое детство.

Он рассказывал об Эль-Патроне и его фантастических днях рождения. О Марии и Моховичке. Он говорил, пока в горле не пересохло, но и тогда не замолчал, потому что это была единственная ниточка, связывавшая его с другом. Если Чачо слышит, ему будет не так одиноко и, может быть, он останется жив.

Солнце поднялось уже достаточно высоко и наконец заглянуло в яму. Невдалеке Матт увидел коричневое пятнышко. Это была рабочая униформа, которую носили все мальчишки на фабрике.

— Я тебя вижу, Чачо,— заорал Матт.— Ты недалеко от края. Попробуй, ты выберешься.

Издалека послышался металлический лязг. Это не могло быть тележкой Хорхе, но, быть может, сегодня хранитель взял что-нибудь помассивнее. Матт прикрыл глаза от солнца. Хотел было убежать, спрятаться, но с ужасом понял, что оставил на мягкой после дождя глинистой земле множество следов. До прибытия машины их не сотрешь!

Он в отчаянии ждал хранителей, но вместо них с радостным изумлением увидел креветочный комбайн Тон-Тона. Он тащился по пустыне, постанывая и содрогаясь от носа до кормы. На капоте сидел Фиделито. Заметив Матта, он соскочил и со всех ног бросился к нему.

— Матт! Матт! — вопил малыш на бегу.— Ты выбрался! Где Чачо?!

Он кинулся Матту на шею, чуть не сбив того с ног.

— Как я рад! Ты жив! Я так волновался!

Матт придерживал его за рукав, чтобы малыш ненароком не свалился в яму.

Креветочный комбайн остановился.

— Я... гм... подумал, может, тебе нужно помочь,— пропыхтел Тон-Тон.

Матт расхохотался. Смех получился несколько истеричным.

— Нужно помочь? — выдавил он.— Можно сказать и гак.

— Я и сказал,— озадаченно проговорил Тон-Тон. Матт задрожал всем телом, смех перешел в бурные рыдания.

— Не плачь! — вскричал Фиделито.

— Чачо,— всхлипывал Матт,— он среди костей. Он не говорит. Наверное, мертвый!

— Где? — спросил Тон-Тон. Матт, не выпуская руки Фиделито — он ужасно боялся, что малыш нечаянно упадет в яму,— показал на пятнышко коричневой униформы.

Тон-Тон подвел комбайн к самому краю и, нажав какие-то рычаги, потянулся к костям механической рукой, которой обычно опрокидывал в контейнер чаны с подросшими креветками. На конце руки был большой крюк. Медленно и методично Тон-Тон принялся расчищать слой за слоем, пока на свет не показалось лицо Чачо. Глаза мальчика были закрыты. Тон-Тон отодвинул еще несколько костей, и Матт увидел, что одежда Чачо порвана и окровавлена, но друг явно дышит.

— Было бы лучше, если бы он... гм... помог,— сказал Тон-Тон.

Он управлял машиной бережно, как хирург на операции.

— Может, я вскарабкаюсь по руке и обвяжу его веревкой?

Матт перестал плакать, но все еще дрожал.

— Гм,— буркнул Тон-Тон.— От тебя помощи будет как... гм... от пьяного канюка^[22], который пытается тащить... гм... дохлую корову.

  118