Лёгкий, ненавязчивый романчик 
105 
— Тихо, — ответил Чуянов…
В день, когда пришло известие, что наши войска оставили Курск, Алексей Семенович выехал на СТЗ, чтобы проследить за отгрузкой танков — для обороны столицы. СТЗ был окружен высоченным забором, вдоль него бегали громадные сторожевые овчарки. Начальник охраны завода предупредил:
— Только ближе не подходите — вмиг разорвут. Объект секретный. Тут один тип хотел поживиться, одни пуговицы остались…
Чуянов испытывать судьбу и не собирался. Слишком ж страшны были громадные пасти псов с ощеренными клыками, служившие верной порукой тому, что ни один лазутчик не осмелится сигать сюда через забор. Около полудня Чуянова разыскали в цехах, велели скорее бежать в кабинет директора СТЗ.
— А кому там я понадобился?
— На проводе сам … товарищ Сталин.
Чуянова удивило, что Сталин разговаривал спокойно:
— Что за пушки вы там конфисковали в свою пользу? Артуправление в Москве не подтверждает наличие этого эшелона в вашем Сталинграде.
Чуянов ответил, что триста пушек он уже велел переделать в зенитные орудия, нужные для ПВО на переправах через Волгу.
— А разве вас бомбят? — спросил Сталин.
— Нет, товарищ Сталин. Но какие-то самолеты летают.
— Хорошо, — произнес Сталин. — А с нашими ротозеями из Артуправления, забывшими, где посеяли целый эшелон пушек, я разберусь в Москве уже сам … по-отечески!
Чуянов закончил разговор и перевел дух с таким облегчением, с каким, бывало, в юности сваливал мешок на пристани.
— По-отечески, — сказал он про себя. — Не завидую я теперь всем тем, кому он отцом доведется. Это уж точно…
Утром 7 ноября репродукторы на площади Павших Борцов транслировали из Москвы парад, разнося по всему миру грохот солдатских сапог по брусчатке. Прямо с парада войска уходили на передовую, и это как-то окрыляло, а многие женщины даже плакали, услышав по радио звуки марша «Прощание славянки». Дедушка дома тоже прослезился:
— Давно эфтакой музыки не слыхивали, все эти да «нас побить-побить хотели…» Минина да помянули. Чай, от вашего, яти его мать, интырцанала одни ошметки остались. Чего доброго, церкву откроют. Хоть помолиться бы нам, православным, перед смертью дозволили.
— Открою , — мрачно ответил Чуянов деду.
* * *
В конце ноября Чуянов созвонился с Ростовом, к телефону подошел секретарь Ростовского обкома Двинский:
— Рейхенау жмет… танки. Боюсь, не удержаться.
— Держитесь. Я еще позвоню… завтра! Слышишь? На следующий день из Ростова звонила уже секретарша.
— Помогите… не знаю, что делать! — кричала она. — Никого уже нет, я одна. А тут такое творится.
— Где Двинский? Дай его… срочно!
— Да все убежали. Одна ведь я! А тут по комнатам немцы шляются. Хохочут. На губных гармошках наши песни играют…
С юга — от Ростова — повалили на Сталинград эшелоны — раненые. Врачей не хватало. Медикаменты — на вес золота. Кошмар какой-то! Банно-прачечный комбинат был не в силах обслужить поток исстрадавшихся людей — ампутированных, искалеченных и обожженных. Алексей Семенович распорядился:
— Банщикам работать в три смены.
— А когда у них было меньше? Вот мыла-то где взять?
— Не знаю, — честно признался Чуянов. — Найдите. Средь дня заскочил домой пообедать, опять звонок.
— Откуда говорят?
— Из зоопарка.
— Чего вам от меня понадобилось?
— Слониху Нелли кормить надо.
— А что слоны едят?
— Не знаем, как в странах капитала, — отвечали Чуянову, — а советские слоны едят много.
Чуянову хотелось обложить говорившую «дурой»:
— Если Нелли все жрет, так все и давайте.
— Овощи-то на базар не пойдешь покупать. Дорого!
— Господи, да выкручивайтесь как-нибудь…
Наплыв беженцев увеличился. Поезда с юга подвозили по восемь тысяч человек в день, а сколько приплывало по Волге — не поддавалось учету. Среди эвакуированных — с севера — появились и ленинградцы.
Они уже хлебнули горя, всякого навидались. Рассказывали что рабочий у станка получает 250 граммов хлеба, прочие — 125 граммов . Чуянов зашел в столовую.
— Ну-ка, — сказал хлеборезу, — отпили мне сто двадцать пять граммов. Хочу посмотреть, сколько получится.
Дома Чуянов включил радиоприемник, и сразу же послышался четкий стук в двери. Жена сильно испугалась.
— Не вздрагивай! Это же позывные Би-Би-Си…
Призывно и настойчиво постучав в двери радиослушателей, Би-Би-Си сообщило, что 9 декабря японцы совершили вероломное нападение на американскую базу Пёрл-Харбор, расположенную на Гавайских островах. Вслед за тем гитлеровская Германия объявила войну Соединенным Штатам Америки.
105 
