... 
83 
ОМОН по-своему деньги зашибает. Он ведь тоже кушать хочет. Хотят кушать все — менты, бандиты, политики, народ, но на всех не хватает, манна небесная сверху не сыплется, вот люди и рвут глотку ближнему своему, чтобы намазывать каждый день свой большой и вкусный бутерброд толстым слоем масла.
Это вы, умники университетские, напридумывали теорий о том, как все должно быть по честности и справедливости. Рыночная экономика, видите ли, вам потребовалась, гласность, свобода, демократия. Только теории хорошо было изобретать до тех пор, пока государство, которое вы крыли матом за отсутствие свободы, вас поило, кормило и обеспечивало бесплатными квартирами, образованием и медициной.
Пришла перестройка — и вот вам, пожалуйста, вожделенная свобода, но лафа-то кончилась. Больше за пустой треп и просиживание штанов на стуле деньги не платят. И где теперь твоя интеллигенция с ее теориями, годящимися только на то, чтобы подтереть ими зад? Спекулирует на рынках, бензин ворует на бензоколонках, а то и бежит за границу, чтобы в Израиле улицы подметать или, пуская сопли от разочарования, трахаться на улицах в Америке с незнакомыми бандюганами-неграми, как Эдичка Лимонов.
Ты-то сам чем занимаешься? С лотка торгуешь. А почему? Потому что кушать хочешь. Только тебе повезло, что ходишь под Психозом и под ментами, иначе сейчас, может быть, тебя бы обрабатывали эти парни в автобусе. А так — смотри что получается: ты, интеллигент яйцеголовый, не имеющий понятия о жизни, торгуешь, хорошие бабки получаешь, и никто тебя пальцем тронуть не смеет, а заодно, зарабатывая сам, ты помогаешь намазать маслом бутерброд ментам и Психозу. Все довольны, все счастливы. Чем тебе не утопический социализм?
— Да уж, действительно утопический, — вздохнул журналист. — От слова утопиться.
— Что-то ты, парень, совсем скис, — сочувственно посмотрела на него Лида. — Черных, что ли, пожалел? Зря. Не стоят они того. Попадись ты им в лапы, уж они-то тебя не пожалеют. Слышал, небось, что они вытворяют с заложниками? Крадут людей и в рабство их обращают. У нас лоточник был, Чечню прошел, так он такое рассказывал — волосы дыбом вставали. Ладно. Посмотрели — и хватит. Здесь теперь нормальной торговли до вечера не будет. Вернемся обратно в магазин, спросим Регинку, на какую точку ехать.
Развалившийся на водительском сиденье Зомби, поджидая их, с наслаждением потягивал пиво.
Лида и Денис заняли свои места, шофер выбросил пустую бутылку в окно и завел мотор.
Лоточница, порывшись в бардачке, вытащила кассету с изображением хищной сексуальной брюнетки. Взметнувшиеся вверх под порывом ветра волосы певицы были угольно-черными, длинными и блестящими, как вороново крыло.
Заменив запись в магнитофоне, Лида нажала на кнопку воспроизведения. Кабину заполнил хрипловатый и страстный голос Лады Воронец.
— Дай-ка посмотреть! — попросил Зыков, забирая у лоточницы футляр от кассеты.
— Что, нравится? — усмехнулась Лида.
— Красивая, — рассеянно кивнул головой журналист, впившийся взглядом в волосы певицы. Они были примерно такой же длины, как волос, обнаруженный на трупе Лолиты.
— У нее дом в Рузаевке, — сообщила лоточница с таким видом, словно в этом была ее личная заслуга. — На Голубиной улице. Пару раз даже к нам в магазин заходила. Может, как-нибудь познакомишься с ней, а то и автограф попросишь.
— Серьезно? Воронец живет в Рузаевке?
— А ты не знал? Странно. Я-то думала, что журналисты все знают о знаменитостях.
— Не обязательно. Это зависит от специализации. Меня, например, больше интересует политика, чем шоу-бизнес. Кроме того, я никогда не был поклонником Лады Воронец. Так, видел несколько клипов по телевидению — вот и все.
— А я вот от нее просто балдею, — восторженно сообщила Лида. — Хотя раньше она лучше была. До того, как начала петь всю эту муру о пытках, крови и смерти. Милая такая была девочка из провинции, волосики рыженькие, голосок тоненький, песни лирические, о первой любви. Романтичная была, нежная. А во что превратилась? Волосы перекрасила, хрипит, как неопохмелившийся алкаш, но что-то в ней есть, душу своими песнями наружу выворачивает, до кишок пробирает, прямо как хорошая самогонка.
— Значит, она красит волосы? — задумчиво пробормотал Зыков.
— Конечно, красит, — рассмеялась лоточница. — А кто их сейчас не красит? А еще говорят, сектантка она какая-то. Сначала лесбиянкой заделалась, а потом еще и в секту подалась. Наркотики нюхает. Обидно. Такой талант, слава, денег некуда девать, а чем занимается. Угробит она себя, как пить дать.
83 
