Последние отзывы

  116  

Джеред говорил шутливым тоном, но во взгляде его было уважение. После его возвращения в Коронадо Оливия прожужжала ему все уши о благотворительной деятельности Лорен в Пуэбло. Она не понимала, что все эти рассказы только усиливали тоску Джереда по жене и ощущение одиночества. Он был смущен и разочарован отъездом Лорен в «Кипойнт». Сейчас, глядя на нее потеплевшим взглядом, Джеред сказал:

– Если уж кому и суждено было прокрасться в жизнь Джека Тернера, то, конечно, Лорен.

– И все же это не дает ответа на вопрос, кто убил нашу корову, – размышлял вслух Руди.

– Возможно, кто-нибудь из шайки Данкена, – предположил Джеред.

– Это похоже на них.

– Лорен рассказывала тебе, как они заявились к нам? – спросил Руди.

– Что?

Руди передал ему свой разговор с Данкеном, опустив оскорбительные замечания, которые Данкен и его сестра отпускали по адресу Лорен. «И правильно сделал, – подумала она, – Бог знает, чем бы это кончилось. Разве он не бросился убивать Уильяма Келлера, голышом выскочив из постели». Лорен улыбнулась этому воспоминанию, но громкий, сердитый голос Джереда вернул ее к настоящему:

– Почему вы не рассказали мне об этом раньше?

– Потому что я знал, ты именно так и отреагируешь, – спокойно ответил Руди. – Думаю, нам следует проявлять осторожность и не спускать с них глаз. Но я не хотел бы спровоцировать их на еще большие гнусности.

– Ладно, – нехотя согласился Джеред, – но к концу следующего лета и ноги их не будет на нашей земле. Когда железная дорога будет построена, вакеро не придется больше перегонять скот в Остин. У них будет достаточно работы на ранчо, и прежде всего прореживание кедровых лесов. Нам больше не понадобится этот сброд.

Он бросил последний взгляд на полуразложившуюся тушу и пустил Чарджера в галоп.

***

Уэт Данкен нанес свой следующий удар быстро и уверенно, и удар был безжалостным. Сказать, что он привлек к себе внимание Локеттов и Мендесов, – значит не сказать ничего. Всем стало ясно, с каким ужасным и коварным врагом они имеют дело.

Лорен и Мария условились встретиться рано утром в конюшне, чтобы покататься верхом. Они уже давно выбрали для верховых прогулок именно это время.

Лорен прошла через двор и направилась к конюшням. На ней были черная замшевая юбка для верховой езды и куртка. Сапоги из мягкой черной кожи и такие же перчатки дополняли наряд. Этот костюм был запоздалым подарком Джереда к Рождеству. Она накинула на голову длинное шерстяное серапе, которое одолжила у Глории, и, конечно, повязала на шею синий шелковый платок. Утро было холодным, и струйки пара вырывались изо рта Лорен вместе с дыханием. Дверь конюшни была закрыта.

«Странно, – подумала она, – может быть, Мария прикрыла дверь конюшни от ветра. Но ведь ветра нет». Лорен ускорила шаги.

Дверь была тяжелой, и ей пришлось несколько раз с силой дернуть за ручку. Внутри было темно и тихо, если не считать беспокойного перетоптывания лошадей.

– Мария! – По спине Лорен пробежал холодок, не имевший ничего общего с холодной погодой, и ей вдруг стало страшно входить внутрь. Непроизвольно она оглянулась на дом. Все было спокойно. Она оставила Джереда спящим. Елена с Карлосом еще не приехали, чтобы заняться своими обычными делами.

– Мария? – снова позвала Лорен, моля Бога, чтобы ей ответил знакомый нежный голос. Преодолев страх, Лорен перешагнула порог конюшни.

Мария лежала в нескольких шагах от двери. Даже в темноте Лорен могла разглядеть яркую лужу крови возле неподвижного тела.

Ее крик распорол утреннюю тишину. Прижав руки ко рту, она стояла, не в силах пошевелиться. Со стороны барака, где спали вакеро, донеслись голоса, приглушенные ругательства, топот бегущих ног. Продолжая кричать, Лорен бросилась навстречу полуодетым, заспанным мужчинам.

Она буквально столкнулась с Руди, который отодвинул ее в сторону и бросился к матери. Сильные руки обхватили Лорен за плечи.

– Не смотри туда! – сказал голос Джереда. Руди встал на колени и осторожно перевернул тело Марии. Предупреждение Джереда запоздало. Лорен увидела аккуратно перерезанное горло Марии, из которого толчками изливалась кровь.

Она снова закричала. Джеред прижал ее лицо к своей обнаженной груди, заглушая вопль отчаяния. Поддерживая ее готовое упасть обмякшее тело, Джеред повел ее от конюшни, а вслед им летел низкий, пронзающий душу животный вой Руди.

***

Глория и заспанные дети сбились в кучу на крыльце. Губы Глории были белыми, в широко раскрытых глазах застыл вопрос.

  116