очень нудно 
113 
– Кажется, наше отплытие задерживается?
Компрадор прекрасно владел английским:
– Да, полиция Осаки сбилась с ног, разыскивая этих глупых американцев, которые на днях ограбили банк, убив кассира. А куда бежать с деньгами? Только в Шанхай… Потому-то все корабли, идущие в Шанхай, полиция подвергает осмотру.
Панафидин похолодел. Японцы, конечно, откроют его чемодан, в котором скомкано кимоно-хаори с блямбою русского военнопленного. Надо что-то придумать. Но… что? Все эти газетные басни о «зайцах», пересекающих океаны на кучах угля или в трюмах, где пищат крысы, хороши только для дураков, а Панафидин-то знал, что все бункера и трюмы перед выходом в море прочно задраены. Широкая, выстланная арабскими коврами лестница со стеклянными перилами уводила его в низ парохода…
– Чем черт не шутит, – уверенно повторил он.
Панафидин очутился в баре, полутемном и почти пустынном. Небрежно попросил виски. Через широкое окно он видел, что у трапа капитан уже принимал целую свору полиции и чиновников японской таможни. Сразу была убрана сходня, дабы пресечь сообщение с берегом. Мичман глянул вниз: если прыгнуть с корабля на причал, перелом двух ног обеспечен – высоко!
Вот теперь он обрел полное спокойствие.
– Еще виски, – сказал он гарсону.
Память мичмана еще хранила запах отвратного супа из перетертой редьки, в ушах не утихали дикие вопли японских грешников в военной тюрьме Фукуока: «Ха-ха-ха-ха…» И вдруг он заметил одиноко сидящую женщину поразительной красоты, которая держала в тонких пальцах бокал с крюшоном. «Где же я видел ее? – обомлел Панафидин. – Неужели это она?..»
Сразу вспомнился жаркий вечер во Владивостоке. Игорь Житецкий, спешивший с телеграфа, холодный кофе глясе в кафе Адмиральского сада… Да, да! Именно в тот вечер неподалеку от них сидела эта красавица, каким-то чудом перенесенная со Светланскай улицы в бар французского парохода «Прованс».
Издали он любовался обликом этой незнакомки.
Знания японского языка оказалось достаточно, чтобы понять фразу полицейского, долетевшую с верхней палубы:
– Начинайте обход с этого борта, двигаясь по часовой стрелке, чтобы закончить осмотр в ресторане для пассажиров…
Терять было нечего. Панафидин подошел к женщине:
– Я не знаю, кто вы, а вы не можете знать, кто я. Но ваш облик врезался в мою память еще со встречи во Владивостоке. Я офицер русского флота, бежал из японского плена. Если меня сейчас схватят, я буду снова заключен в тюрьму. А я еще молод, мне хочется домой… во Владивосток. Помогите мне.
– Хорошо, – невозмутимо ответила женщина и не тронулась с места, пока не допила крюшон. – Теперь следуйте со мною, – поднялась она, – и рассказывайте что-либо смешное…
Незнакомка провела мичмана в отделение первого класса; одна из смежных кают служила ей спальней.
– Сразу раздевайтесь и ложитесь, – указала она.
Очень громко щелкнули резинки ее корсета, отлетевшего в сторону, как унитарный патрон от боевого снаряда. В двери уже стучали – полиция! Панафидин затих под пунцовым одеялом, а его спасительница, чуть приоткрыв двери, позволила японцам убедиться в своей наготе.
– Но я уже сплю, – сказала она, – и было слышно, как, звеня саблями, японские полицейские проследовали далее…
Наступила тишина. Женщина тихо легла рядом.
– Как вас зовут? – спросил Панафидин.
– Дженни…
За бортом громко всплеснули воду швартовы, отданные с берега, внутри «Прованса» бойко застучала машина.
– Я вам так благодарен, – сказал мичман.
– Все это очень забавно, – ответила Дженни, закидывая руку, чтобы обнять его. – Но во всем этом есть одна незначительная подробность, которая все меняет…
– Что же именно?
– Я никогда не была во Владивостоке…
И, сказав так, она вонзилась в мичмана долгим и пронзительным поцелуем. Это была уже не Виечка – с ее регламентом в три секунды.
………………………………………………………………………………………
Русский консул в Шанхае не выразил восторгов от рассказа мичмана Панафидина о своих приключениях.
– Не понимаю, ради чего вам пришло в голову рисковать, если мир уже подписан? Через месяц-другой вы были бы депортированы на родину в официальном порядке. Все русские любят взламывать двери, которые легко открываются обычным поворотом ручки. Впрочем, садитесь, господин мичман…
Он сказал, что известит посольство в Пекине о его появлении, денег на дорогу выдал только до Владивостока:
113 
