Последние отзывы

  235  

Осенними вечерами вокруг Романщины завывали волки.

Шаткие сквозняки колебали пламя свечей в жирандолях.

Двери заперты, пора ложиться спать…

– Мари, – сказал маркиз дочери, послушав вой волков за околицей усадьбы, – я чувствую, жизнь моя на исходе, и меня, не скрою, тревожит твоя судьба… Сыновья выросли такими мотами, что они, боюсь, оберут тебя до последней нитки, оставив тебя без приданого, никому не нужной.

– К чему эти невеселые речи, отец? – спросила Мари.

– Чтобы ты, моя дочь, была готова принять от меня завещание, в котором я укажу тебя своей главной наследницей. А когда сыщешь хорошего мужа, то… вот тебе и приданое!

Старый маркиз поднял медный сундучок. Мария откинула его крышку и даже вскрикнула, ослепленная грудою бриллиантов, часть которых отец вывез еще из Франции, а остальные скопил во время службы в новом ему отечестве…

Когда все в доме уснули, старик крадучись вышел в сад и глубоко в земле закопал сокровища – как раз в таком месте усадьбы, о котором не будет им сказано даже в завещании для любимой дочери.

…Кстати! Маркиз И. И. де Траверсе был уроженцем острова Мартиники; одно время он переписывался с Жозефиною Богарнэ, тоже уроженкою Мартиники, которая стала женою императора Наполеона; в письмах к русскому адмиралу она, императрица Франции, именовала его своим кузеном, но степень их подлинного родства осталась для меня загадочной, ибо понятие “кузенства” в те времена было слишком широким.

Снова вернемся к генеалогии, без которой трудно разбираться в истории, но из лужской Романщины теперь перенесемся, читатель, в древний Ревель… Комендантом Ревеля был Владимир Григорьевич Паткуль, а его приятелем – адмирал Леонтий Васильевич Спафарьев, смотритель маяков и командир Ревельского порта. Первый имел сына, Александра Паткуля, который воспитывался с будущим Александром II, а Спафарьев имел красавицу дочку Санечку, и две семьи соседствовали домами близ пригородного Екатеринталя, который, слава Богу, до наших времен каким-то чудом все-таки уцелел…

Итак. Минуту внимания, и далее обещаю не мучить читателя генеалогией. Однажды с моря пришел корабль, который привел в Ревель маркиз Александр Иванович де Траверсе, младший сын министра и флигель-адъютант императора. Очень быстро он увел Санечку Спафарьеву под венец, и вскоре у них родилась дочка – маркиза Мария Александровна, которая в 1841 году стала женою Александра Владимировича Паткуля – того самого, что воспитывался вместе с наследником престола. На время оставим генеалогию – вернемся к ларцу с бриллиантами!

Заодно, читатель, отступим назад в 1830 год, когда в Романщине скончался старый маркиз, оставивший дочери Марии Ивановне свое завещание. Прослышав о смерти отца, в Романщину разом нагрянули два ее брата – и оба Александры Ивановичи, один при эполетах, второй с аксельбантом.

– Где завещание отца? – сразу потребовали они.

Некрасивая маркиза не стала его скрывать:

– Пожалуйста, читайте, – протянула она бумагу…

Покойный завещал дочери Романщину и… клад фамильных драгоценностей, который, согласно воле отца, она имела право откопать лишь по выходе замуж, а где закопаны бриллианты – об этом, писал отец в завещании, дочь извещена им устно.

–  Где? – сразу спросили братья.

– Вот этого я не знаю, – понуро отвечала Мари.

– Как не знаешь, если в завещании указано, что отец на словах передал тебе о месте его сокрытия.

– Да, – согласилась сестра, – я знаю, что отцом написано именно так, но перед смертью он лишился дара речи и ничего сказать мне уже не мог…

Братья переглянулись, как заговорщики.

– Посмотри на себя, – обозлились оба, – неужели с внешностью мартышки, какой наградила тебя природа, ты еще надеешься найти себе мужа? Напрасно хитришь перед нами, будто не знаешь о месте, где зарыт клад… Отдай его нам!

– Помилуйте, я сказала вам сущую правду, – заплакала Мари. – Отец действительно уже не мог показать мне это место, где закопал ларец. Лучше пожалейте меня…

Два маркиза, один адмирал, а другой флигель-адъютант, пылко жаждавшие наследства (и немалого), церемониться с сестрою не стали. Очень грубо, словно тюремщики, они затолкали девушку в темный и холодный чулан, закрыли ее на засов.

– Вот и сиди, пока не скажешь, – объявили ей братья. – А если не поумнеешь, так мы придумаем тебе худшее…

  235