... 
159 
— Выходит, — закончил я, — что, если основываться на моем сне, с ключом что-то сделали и он работает не так, как надо.
— Но раньше-то с ним было все в порядке! — возразил Алистан.
— Раньше мы и о Хозяине ничего не слышали, — возразил графу Элл. — Вот и в ключе что-то проснулось, и он чуть не затянул Гаррета.
— Ладно! — Миралисса в раздражении щелкнула пальцами. — Всеми этими разговорами мы ничего не добьемся! Будем продолжать делать то, что делали все это время. К тому же ключ Гаррета запомнил.
— Я, пожалуй, пойду. Если с вашей стороны нет никаких возражений. — Я встал с кровати и пошел к двери.
— Ключ не забудь.
— Какой тьмы он мне сейчас нужен? — запротестовал я.
Таскать у себя за пазухой ключ, в любой момент способный превратиться в ядовитую гадюку, я не собирался.
— Гаррет, ты ведь не Вастарскую сделку заключаешь, правда? — произнес Маркауз. — Чего торгуешься? Бери этот проклятый ключ.
— Нет, пусть он побудет у меня, — неожиданно поддержала меня Миралисса. — Я еще раз проверю ключ. Нужно убедиться, что он абсолютно безопасен.
Вот и чудненько! Я покинул задумчивых эльфов и недовольного графа Крысу.
По дороге в свою комнату я натолкнулся на хмурого Кота.
— Алистана не видал? — бросил он на ходу.
— У Миралиссы был.
Кот кивнул и двинулся по коридору к комнате эльфийки.
— Ты где это шлялся? — Такими словами встретил меня шут, когда я вошел в комнату.
Фонарщика еще не было, и Кли-кли стелил себе постель на полу, между двух рассохшихся кроватей.
— Ты любитель спать на жестком? — спросил я, игнорируя вопрос гоблина.
— И тебе советую, для здоровья полезно, — сказал шут, взбивая подушку.
— Спасибо, перебьюсь. — И я стал вставлять в уши хлопковые пробки, которые озаботился попросить у заботливой жены хозяина таверны.
— Это еще зачем? — подозрительно сощурившись, спросил Кли-кли.
— А без них уснуть не могу. — Я невольно криво ухмыльнулся, и гоблин, приняв пробки за какое-то мое чудачество, перестал спрашивать.
Кровать после нескольких ночевок под открытым небом показалась подарком богов. В эту ночь я спал как младенец.
Как и следовало ожидать, на следующее утро Кли-кли был хмурым и молчаливым. Он дулся на весь свет, а в особенности на Фонарщика и почему-то на меня. И до того момента, когда взошло солнце и немного растопило его настроение, Кли-кли отказывался со мной разговаривать и лишь сердито фыркал в ответ на мои жалкие попытки наладить отношения. Видно, его очень расстроило то, что он не был предупрежден о ночном храпе Мумра.
Ни Миралисса, ни Алистан ни словом не обмолвились этим утром о ключе и лишь поторапливали нас, намереваясь как можно быстрее отправиться в путь.
Выехали мы рано, еще не наступил рассвет, а Алистан уже торопил весь отряд, и додремывал я прямо на Пчелке, благо лошадка не неслась галопом. Сурок, едущий рядом, лишь хмыкнул, понимая мое состояние, и так ненавязчиво принялся следить за Пчелкой.
Лошади пошли рысью, и я, уже проснувшись, довольно лихо сидел в седле. Вот что значит постоянная практика!
Только через час я заметил, что в нашем небольшом отряде произошли некоторые изменения, отчего отряд стал еще меньше.
— А где Кот и Эграсса? — удивленно спросил я у проезжающего на Перышке Кли-кли.
— У них появилось важное задание. — Гоблин впервые открыл рот за это утро. — Все, Гаррет! Хиханьки и хаханьки остались за спиной! Теперь у нас впереди суровые, а может, и опасные будни. Что-то должно произойти, я носом чую!
В подтверждение своих слов Кли-кли громко шмыгнул носом.
— Что случилось, Сурок? — не унимался я.
Дикий лишь пожал плечами, но выглядел он обеспокоенным.
— Неназываемый их знает! Кот вчера весь день ходил сам не свой. Бормотал что-то, к вечеру все оглядываться начал. А сегодня утром прихватил эльфа для компании и вовсе пропал. Вон, слышал, что Кли-кли сказал? Что-то происходит. Ненавижу я, когда вокруг непонятки!
— А кто навидит? — спросил Горлопан. — Вон Алистан как гонит! Чай, к вечеру с такой прытью в Султанате окажемся!
— Горлопан, иди к Мумру песни петь! И без тебя тошно! — хмуро бросил едущий впереди Дядька.
— Что-то я не слышу, чтобы наш музыкант дудку мучал! — возразил Горлопан, но заткнулся и всю остальную дорогу молчал, лишь иногда привставая на стременах и оглядываясь.
159 
