Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
19 
Уэбстер взглянул на Дина:
– Она всегда так скромна?
– Боюсь, что да, даже в ущерб себе.
– Вы очень счастливый человек.
– Эй, ребята, – вмешалась Кэт. – Хочу вас предупредить, что меня ужасно раздражает, когда обо мне говорят так, будто я невидимка.
– Прошу прощения, – извинился Уэбстер. – Я просто продолжил разговор с того места, на котором мы остановились, когда вы подошли. Тогда я как раз поздравил доктора Спайсера с вашей предстоящей свадьбой.
Улыбка на лице Кэт дрогнула. Волна гнева бросилась ей в голову. Уже не первый раз Дин сочинял историю об их помолвке. Его чувство собственного достоинства не позволяло ему всерьез относиться к тому, что она снова и снова отклоняла его предложение руки и сердца.
В начале их отношений крепнущая дружба мешала его объективности как ее лечащего врача. На всем протяжении болезни и после трансплантации она надеялась на эту дружбу. За последний год их отношения стали более зрелыми и глубокими. Дин занимал особое место в ее жизни, но он все еще не понимал природу ее привязанности.
– Спасибо, Билл, но Дин и я еще не намечали дату бракосочетания.
Несмотря на ее попытку скрыть раздражение против Дина, Уэбстер, должно быть, это почувствовал. Кашлянув от смущения, он сказал:
– Ну что ж, Кэт, буду прощаться. Еще столько людей ждут вашего внимания. Она протянула руку.
– Было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, наши дороги еще пересекутся.
Он ответил ей крепким рукопожатием.
– Можете не сомневаться. И она ему поверила.
Глава 8
10 октября 1992 г.
В какой-то момент они почувствовали, что видеоигры им уже наскучили.
После темноты галереи, где черты лица настолько сливались, что трудно было отличить одного человека от другого, лампы дневного света в густоте торгового пассажа казались неестественно яркими. Глазам требовалось время, чтобы привыкнуть, и это их рассмешило.
Магазинчики и кафе пассажа уже несколько часов как были закрыты. Их голоса эхом отдавались в огромном, похожем на пещеру помещении, но разговаривать стало гораздо легче, поскольку не приходилось перекрывать электронную катафонию, царившую в галерее.
– А ты уверен, что не будет проблем? Джерри Уорд широко улыбнулся той самоуверенной улыбкой, которая свойственна исключительно счастливчикам, очень общительным шестнадцатилетним юношам.
– Мои предки уже спят. Они всегда ложатся спать, не дожидаясь, пока я вернусь.
– Не знаю. Странно, что ты вот так запросто приглашаешь меня к себе домой. В том смысле, что мы едва знакомы.
– А разве это не лучший способ узнать друг друга поближе? – Джерри понял, что ему снова придется уговаривать. – Послушай, тебя же только что уволили и тебе нужна работа, ведь так? А у моего отца свое дело. Он вечно нанимает новых людей и обязательно найдет что-нибудь и для тебя. А сегодня тебе надо хорошенько отоспаться. Переночуешь у меня и сэкономишь несколько баксов. У нас есть комната для гостей. Если ты боишься, что мои предки будут возражать, я могу незаметно вывести тебя из дома ранним утром, а уже потом познакомлю с ними. Им и не надо знать, что у нас кто-то ночевал. Поэтому расслабься. – Он засмеялся и широко раскинул руки. – О'кей?
Дружелюбие Джерри оказалось заразительным, и ответом ему была неуверенная улыбка.
– Да, все в порядке.
– Ну и хорошо. Ух ты, вот здорово! Посмотри, какие коньки! – Джерри кинулся к отделу спортивных товаров. На витрине были выставлены роликовые коньки и всевозможные атрибуты, обеспечивающие безопасность. – Видишь вон ту пару, что с зелеными колесами? Просто отпад. Вот что я хочу получить в подарок на Рождество. И шлем тоже. Полный комплект.
– Мне никогда не приходилось кататься на роликовых коньках. Наверное, это опасно.
– Моя мамаша тоже так говорит, но, думаю, к Рождеству она сдастся. Она так рада, что я наконец могу вести нормальный образ жизни, что долго не выстоит. – Джерри в последний раз жадно взглянул на витрину и двинулся дальше.
– Что значит «нормальный образ жизни»?
– А? Да так, ничего особенного.
– Прости, если я лезу не в свое дело.
Джерри не собирался давать повод для обиды. Но он так долго чувствовал на себе взгляды окружающих и был так рад стать таким же, как все, что терпеть не мог, когда ему напоминали о его былой немощи.
– Да просто, знаешь ли, я был болен. То есть я хочу сказать, по-настоящему болен. С пяти лет до прошлого года. Собственно, завтра будет ровно год. Мамаша собирается устроить грандиозную пирушку, чтобы это отметить.
19 
