очень нудно 
167 
Жаль только, клиентура в последнее время здорово поредела. Народишко очень уж трусоватый — дороги опустели, все по домам заперлись. Сезонную ярмарку на прошлой восьмице отменили — да никто бы и не явился. На Симбаларь движение вконец заглохло — нет таких дураков своей волей в столицу ехать. Там всех подряд загребают — кого башню до небес строить, а кого и под нож, тварям колдовским на съеденье. Беженцы каждый день идут потоками — да только серебра с них не дождешься. Купцы тоже жалуются, что серые из лавок все повыгребли, торговать совсем нечем стало…
Хотя как раз серые в «Козлиное копыто» теперь частенько захаживают. Нравятся им ларийские вина и эли — дома-то небось сивуху дешевую хлестали. Вон, прямо сейчас гуляют — без малого полный мушкетерский взвод. И офицер при них.
Офицер — это очень хорошо, при офицере солдаты буянить остерегаются. Начальство у серых строгое, порядка от рядовых требует. И за выпитое, пожалуй, все-таки заплатят — серебра-то столько награбили, что аж карманы оттопыриваются. Легких денег не жалко — вот и перетекают они кабатчикам да бандершам.
Еще хорошо, что офицер не колдун, а нормальный человек. Колдунов на все офицерские должности не хватает, да и не всяк из них к военному делу склонен. Вот и этот… кто он там, кстати?… Фоллихани в этих латных воротниках еще плохо разбирается, не всегда чин угадывает.
Галун совсем жиденький и эполеты скромные — с одной черточкой. Видать, поручик — младше у серых обер-офицеров нет. Если б совсем без эполет — значит, унтер-офицер, эти от солдат только галуном на воротнике и отличаются.
А что не колдун — все-таки хорошо. Вон, в харчевне «Барвинок» один такой натворил дел… Выпил лишку, захорошел, да как начал во все стороны руками махать! И куда ни махнет — так будто невидимым тараном саданули! Дверь с пьяных глаз вышиб, мебель всю переломал, потом стены рушить принялся. Народ, какой был, мгновенно разбежался — но одного все же зашибло насмерть, балка прямо на маковку грохнулась.
Дверь с шумом растворилась. Фоллихани лениво повернул голову и обомлел.
На пороге стоит не лариец и даже не серый, чьи морды уже давно примелькались. Нет — меднокожий закатонец. Невысокий, худощавый, но жилистый, как сыромятный ремень. Похож на бродягу — весь в грязи, одежда изорвана в клочья, одна штанина вовсе оторвана, вокруг голени глубокая рана. Измочаленная, как будто зубами грызли.
Но улыбка — до самых ушей.
— Хой, хозяин! — захромал внутрь диковинный тип. — Быстро тащи мне тряпок почище и вина покрепче, заразу прибить! Живо, живо, торопись так, как будто я тебя режу! Я могу!
— Э-э-э… — глупо промямлил Фоллихани.
— Да не мычи ты, мужик! Не видишь — кровищей тебе пол пачкаю! Это что, хорошо? Если тебе это хорошо, то ты дурак! Деньги у меня есть, гляди!
Закатонец вытащил из-за пояса тяжелый кошель, издавший мелодичный звон. Опытное ухо трактирщика сразу узнало звук — чистейшее серебро.
— Сию минуту все будет, милостивый зеньор! — мгновенно расплылся в льстивой улыбке Фоллихани. — Глива, Широ, обслужите дорогого гостя, скорее! Не приказать ли эля налить? Самый свежий, только вчера сваренный!
— Да только попробуй не налить — голову тебе отрежу!
— А на закусь что прикажете? Сальце есть свиное, огурцы моченые… селянку моя повариха отлично готовит, с почками!
— Рыбу буду! — решительно заявил закатонец. — Жареную!
— Э-э-э… — зачесал в затылке трактирщик, опасливо косясь на гуляющих серых. — Вот как раз рыбы, так уж вышло, на поварне сейчас нету… Совсем нету… Рыбаки что-то на лов ходить перестали, торговлишка совсем плохая…
— Не страшно! — ухмыльнулся закатонец, умело перевязывая пораненную ногу. — У меня тут с собой здоровенная рыбина! Ее зажарь!
Половые, поднесшие гостю тряпки и вино, обернули к хозяину выпученные глаза. У порога и в самом деле лежит громадная рыба. Да какая! — не рыба, а прямо вешапи с плавниками! Фоллихани на своем веку повидал всякой живности, что плавает в водах Готиленсе, но этакой твари еще не доводилось…
Поймали это чудовище явно не удочкой и не сетью. И на гарпун мало похоже. Нет, здесь поработали чем-то вроде гусарской сабли — голова у рыбины отрублена почти полностью, болтается на лоскуте кожи с чешуей. Похоже, постарались те самые клинки, что за спиной у закатонца.
Логмир устало шлепнулся на ближайший табурет, с размаху закинув ноги на стол. Во рту все еще стоит вкус речной тины. Да уж, бой пришлось выдержать нелегкий — глубоко под водой, захлебываясь, истекая кровью…
167 
