Последние отзывы

  161  

— Сегодня.

— Так вот почему ты такой печальной вернулась из города?

Она кивнула:

— Деталей не знаю, поскольку сразу же повесила трубку.

Джон несколько раз взъерошил волосы и, опершись на костыли, обошел кухню, все это время пытаясь осмыслить, как станут действовать Бернвуды, окажись они и впрямь на свободе. Когда он снова подошел к Кендал, та уже застегивала блузку, а Кевин мирно посапывал, уснув у нее на груди.

— Слушай, сколько миль отсюда до Шеридана так, кажется, называется твой родной город?

— Примерно миль девяносто…

— Так близко?

— И они там уже побывали. — Она поведала Джону о неудачной засаде федералов в доме бабушки. — Взломщиков не смогли идентифицировать, но вполне вероятно, что это были Мэт и Гиб.

— М-да, неудивительно, что ты хотела бежать сегодня же ночью. Если бы я знал, что эти парни свинтили из тюрьмы, я сумел бы сделать так, что федералы нас обнаружили бы чуть ли не в день побега…

— Подожди! Что ты такое говоришь? — Кендал медленно поднялась. — Ты сказал, что сотрудники вашего ведомства примчались бы сюда три дня назад?

Он лишь развел руками, наблюдая, как меняется выражение ее лица, по мере того, как женщина постигала смысл его слов.

— В таком случае… твоя память вернулась к тебе не сию минуту? Значит, ты знал… — Она прикрыла рот ладонью, чтобы не застонать слишком громко. — Значит, ты все знал и тем не менее… Черт тебя возьми! — Она с силой ударила его по лицу. — И как долго ты находился в курсе всего происходящего?

Джон успел перехватить руку, прежде чем она снова замахнулась.

— Кендал, послушай меня! Времени выяснять, что и как было, сейчас нет, а тем более нам нельзя ссориться.

— Да нет, брось, нам придется заняться этим непосредственно сейчас, доктор Макграт, — заявила Кендал со зловещими нотками в голосе. — Отчего бы мне, к примеру, не прилечь на кушетку, чтобы вы задали мне еще пару вопросов из области столь любезной вашему сердцу психологии? Должно быть, я представляю весьма забавный случай для вашей практики. Вы просто сгораете от желания вскрыть мое нутро и выяснить, отчего там все тикает особым образом. Значит, вы меня изучаете, особенно лежа рядом!

— Не будем упоминать, с каким удовольствием вы предоставляли мне материал для работы, — выкрикнул он, выходя из себя.

— Какая же ты скотина!

— Послушай, но ведь это тебе захотелось поиграть в семью с мужчиной, абсолютно тебе незнакомым, которого ты, кстати, увезла помимо его желания. Именно ты наплела, что мы — муж и жена. И должен сказать, в этом ты чрезвычайно преуспела. Поэтому не стоит возводить на меня напраслину, что я и в самом деле вел себя как муж.

Он прислонил костыль к кухонному столику и осторожно за плечи притянул к себе, так, что спящий Кевин оказался между ними.

— Единственное, за что ты можешь меня порицать, Кендал, так это за то, что я сыграл роль, написанную специально для меня.

— Ты продолжал игру, чтобы выведать все мои тайны и использовать их против меня же. Давай, выложи все своему приятелю Пепердайну, обсудите с ним вместе меня и мои поступки. Ты мною манипулировал — вот что!

— Не больше, чем ты мной, — парировал он

— Когда к тебе вернулась память? Скажи, когда? Он еще сильнее сжал ее запястья:

— Ты сейчас даже не в силах осознать, насколько дурной получился из меня муж, роль которого тем не менее мне приходилось играть. Зато ты отлично справилась — эдакая страдающая дамочка, которая не бросила раненого муженька, хоть он и разрушил ее семейное счастье, переспав с другой. Ты добавила в этот компот ровно столько печали, сколько понадобилось, не отобрав, однако, у несчастного грешника надежду на искупление и примирение в будущем.

Ты отстранялась, но не противилась ласкам. Скромничала, но от супружеских обязанностей не отлынивала. Прямо-таки сексуальная мадонна, перед которой мужчина бессилен. Черт возьми, Кендал, да ведь это ты меня соблазнила — ты и никто другой. Прекрасно зная, что делаешь, ты заставила меня вожделеть тебя. Я и в самом деле хотел, чтобы ты мне принадлежала. Я хотел даже, чтобы Кевин стал мне родным! Впервые в жизни мне захотелось приласкать ребенка. Послушай, я всегда был профаном в разного рода семейных делах. Уверяю тебя — семьянин из меня никакой. В жизни не подпускал к себе ни одну женщину столь близко. Но теперь мне кажется, я переродился под влиянием амнезии. Отныне я знаю, что значит в ком-то нуждаться и о ком-то заботиться. Я не хочу быть прежним.

  161