Последние отзывы

  109  

* * *

От Козлова и Татьяны Петров получал регулярные отчеты о своей семье. Сам на связь не выходил, только периодически влезал в домашний компьютер и проверял, чем живут дети. С удивлением обнаружил отсутствие игрушек и дизайнерские программы.

Зина работает, сделал он вывод, нашла себе занятие.

От Татьяны Петров знал версию, предложенную детям: папа не пишет, потому что охотится на тюленей в недоступных для связи местах. Разумно.

Иногда он мечтал: вот бы приехала жена его проведать! Гостинцев привезла, слезу уронила над его тяжкой долей. Они бы с ней заперлись ночью в ординаторской…

Он остро переживал любую проблему, с которой сталкивались его родные. Когда Козлов сообщил, что заболела Маняша, Петров замучил его звонками. Теперь он был медицински подкован и допрашивал педиатра:

— Ты уверен, что это не менингит? Ты проверил ригидность затылочных мышц? Нет симптома Кернига?

— Уймись! — отвечал Козлов. — Обычная простуда.

— Какая температура?

— Нормальная и сопли ручьем.

— Анализ крови делали?

— Петров, сам сдай анализ на шизофрению.

— Такого не бывает.

— Твое счастье. Фотографии получил?

— Спасибо! Ох и вымахали они.

— Дети быстро растут, когда отцы тюленей пасут. Как тебе в госпитале?

— Нормально. Девки хоть куда и парни хоть кого.

Татьяна по просьбе брата дотошно расспрашивала Зину.

— Она удивляется, — жаловалась Таня, — что я стала такой навязчивой.

— Догадывается почему?

— Нет. Вообще не хочет о тебе говорить. Кажется, очень на тебя обиделась.

— За что? — удивился Петров.

— Тебе лучше знать.

Петров ждал окончания своего заключения с нетерпением дембеля, вычеркивал дни в календаре.

Время от времени заходил на сайты финансовых изданий и неожиданно натолкнулся на коротенькую информацию: по непроверенным данным, в «Классе» произошло перераспределение пакета акций, им теперь владеют два человека — Ровенский и Потапов.

Петров не спал всю ночь, проигрывал ситуации.

Но слухами сыт не будешь. Непроверенные — возможно, ошибочные, решил он.

Две операции на коленном суставе не вернули ему первоначальную подвижность, и тем не менее лечение считалось успешным. Закончились мучения с надеванием штанов и носков, с посадкой на унитаз в маленьком туалете и прочие неудобства. Теперь Петров ходил с палочкой, вначале по необходимости, потом из страха упасть и повредить колено.

С соседом по палате Петров совершенно серьезно вел беседы, которые прежде изрядно бы его повеселили.

— Работаю прорабом, — говорил сосед, — мы сейчас на высотном доме, семнадцать этажей. Я был на последнем, стал на подоконник, хотел проверить крепления и вывалился вместе с рамой.

— С семнадцатого этажа? — поразился Петров. — И только две руки сломал? Счастливый.

— Но я же вовнутрь, в комнату упал, — обиделся прораб. — И переломы со смещением!

Больничная этика не позволяла пренебрежительно относиться к чужим травмам и возвеличивать собственные.

— Досталось тебе, — сочувствовал Петров.

* * *

Татьяна и Козлов решили вместе приехать к выписке и забрать Петрова. Он возражал, подозревая, что они больше пекутся о собственных интересах, чем о его благополучии. Но, выйдя за ворота госпиталя в сопровождении сестры и друга, порадовался их присутствию. После многомесячной изоляции Петров переживал странную робость в хождении по улице, в необходимости совершать простые действия — поймать такси, доехать до гостиницы, купить билеты на поезд.

Накануне он шумно отметил свое выздоровление: завалил врачей и сестер выпивкой, фруктами и сладостями. С непривычки захмелел и хулиганствовал: на плакате с нелепыми словами «Реформа армии — объективная реальность» приписал: «данная нам в ощущениях. Ф. Энгельс». А рядом повесил лозунг: «Мы рождены, чтобы лечиться».

Провожать его на крыльцо высыпал весь персонал госпиталя.

— Конспиратор! — усмехнулся Козлов, когда они уселись в такси.

— Как с тобой сестрички целовались! — возмутилась Таня. — Просто можно подумать всякое!

— На себя посмотри, — тихо, чтобы не слышал Козлов, сказал ей Петров.

— Да, Василий Егорович! — повернулся к ним Козлов. — Видать, ты прыткий инвалид.

Петров проглотил хлесткий ответ, готовый сорваться с языка.

Татьяне сняли отдельный номер, Петрову и доктору — на двоих.

— Не морочьте мне голову! — буркнул Петров и перебрался в одноместный.

  109