Последние отзывы

  44  

Он потрогал повязку.

— Возможно. Эта штука меня раздражает. Пора ее снять.

Пока Чейз был наверху, Марси сидела, уставившись в остывающий кофе и пытаясь не разрыдаться от отчаяния и разочарования. Она надеялась, что они проведут этот день вместе, не обязательно в постели, как обычно поступают новобрачные, пытаясь получше узнать друг друга.

Она питала иллюзии, что он так увлечется ею, что не сможет оторваться от нее, что они пролежат в постели весь день, исследуя наготу друг друга глазами и ртом, обходясь без еды и питья, удовлетворяя другой голод, оказавшийся столь неприлично ненасытным…

Это были всего лишь иллюзии. Он уходит на работу. Как всегда, бизнес — на первом месте. Еще один рабочий день. Всего лишь!.. По его мнению, часть его сделки выполнена. Вспомнив об этом, она отошла от бара и прошла в комнату, которую использовала в качестве кабинета.

К тому времени, как он спустился вниз, Марси ждала его у лестницы. Она подала ему дубленку и придержала ее, пока он вдевал руки в рукава.

— Когда ты будешь дома сегодня вечером? — спросила она, поправляя ему воротник.

— Около пяти.

— Обед в шесть тебя устроит?

— Прекрасно.

Засунув руки за борт его дубленки, она положила белый конверт в нагрудный карман рубашки. Оставив руку на его груди, она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.

— До встречи.

Он резко дернул головой.

— Да, до встречи.

Чейз рванул к двери так, будто в доме был пожар.

Так как Марси никогда не ходила в контору так рано, она присела на коврик у камина, взяла кочергу и рассеянно помешивала тлеющие угли под слоем остываюшего пепла. Когда она осторожно добавила к ним растопку, огонь разгорелся.

Наблюдая, как новые язычки пламени пожирают поленья, Марси пожелала, чтобы ей так же быстро и легко удалось разжечь страсть своего мужа. Сейчас это казалось безнадежной задачей, но, если такая возможность вообще существовала, она была полна решимости использовать ее. Она преодолела жестокость — по большей части ненамеренную — со стороны своих ровесников в детстве. С успехом завоевала уважение коллег и заработала целое состояние. На нее больше не смотрели просто как на Гусенка Джонс.

Все другие ее цели, однако, меркли по сравнению с задачей заставить Чейза полюбить себя. Деньги, которые она вложила, не имели значения. Она поставила на карту гораздо больше — свою гордость, свою женственность, свое будущее счастье. При такой высокой ставке она просто обязана была выиграть.

Чейз несколько раз похлопал белым конвертом о ладонь, прежде чем приподнял клапан пальцем и вскрыл его. Чек был выписан на его личный счет, открытый специально для этого. Она проявила достаточно такта, чтобы не направить деньги непосредственно в банк, пощадив, таким образом, его гордость. Надо отдать ей должное, передача денег произошла самым деликатным образом. Сумма на чеке была щедрой, большей, чем нужно. Остаток денег даст возможность для нескольких месяцев работы.

С некоторым раздражением он швырнул чек на стол и подошел к окну. Невидяще уставился в матовое стекло.

Он чувствовал себя нахлебником.

Но он и был таковым.

Она не произнесла ни единого слова осуждения или жалобы, но он знал, что вчера ночью сделал ей больно: психологически — наверняка, а возможно — и физически.

Сама этого не заметив, она слегка поморщилась, когда садилась на табурет в баре. Он оставил ее, а она испытывала неудобство, если не боль, — это заставляло его чувствовать себя скотиной. Он едва не высказал озабоченность ее самочувствием, но не хотел никакого упоминания о брачной ночи. Ни в каком контексте. Потому что, если бы они заговорили о ее физической боли, то могли затронуть и ее душевную рану, а с этим ему уже не справиться. Он мог пообещать никогда больше не причинять ей физических страданий… А душевных?

Было очевидно, что она надеялась на то, что они проведут этот день дома вместе. Она сказала, что собиралась пойти в свою контору, но с каких это пор она надевает шелковую домашнюю пижаму и домашние тапочки на работу?

Он не мог бы провести с ней день наедине и не пойти в спальню. Из этого ни черта не вышло бы. Поэтому, как последний трус, он бросил ее в сомнениях на свой счет, не подозревающей, что он сбежал не потому, что прошлая ночь была так плоха, а потому, что она была так чертовски хороша.

Да, Марси, возможно, подумала, что он покинул ее постель вчера ночью потому, что почувствовал отвращение к ней, тогда как в действительности все было как раз наоборот…

  44