Последние отзывы

  21  

За время нашего пути Куикуотер заговорил всего лишь раз, знакомя меня с историей владения. Дом был построен одним ньюйоркцем, который сколотил состояние на продаже контрабандного спиртного. В середине восьмидесятых «Гадюки» выкупили его у наследников контрабандиста, вложили четыреста тысяч в реконструкцию и повесили свои эмблемы. В дополнение к системе безопасности периметра парни установили пуленепробиваемые стекла во все окна первого этажа и стальное покрытие на каждую дверь.

Впрочем, сегодня утром ничего из этого не пригодилось. Как и ворота, двери дома были широко распахнуты. Сначала вошел Куикуотер, я последовала за ним.

Первой моей реакцией было удивление при виде роскошного внутреннего убранства. Если этим парням требовалось внести за кого-либо залог или нанять адвоката, им следовало лишь назначить аукцион. Только электронное оборудование помогло бы им заполучить Ф. Ли Бейли, одного из самых высокооплачиваемых юристов.

Здание состояло из множества уровней, по центру вилась металлическая лестница. Мы пересекли холл, покрытый черно-белым кафелем, и начали взбираться по ступеням. Я успела мимоходом заглянуть в комнату, оснащенную бассейном, столами для настольного тенниса и баром во всю длину помещения. На стене, над коллекцией всевозможных алкогольных напитков свернувшаяся в спираль змея с лишенным плоти черепом, ядовитыми зубами и глазными яблоками навыкате злобно ухмылялась в оранжевом неоне. На дальнем конце бара набор видеомониторов обеспечивал просмотр территории в шестнадцати разных ракурсах на небольших черно-белых экранах. В комнате также находились огромный телевизор и аудиосистема, весьма смахивающая на пульт управления НАСА. Полицейский из Сен-Базиля приветственно кивнул нам, когда мы проходили мимо.

На втором уровне я заметила гимнастический зал, в котором имелось, по крайней мере, с полдюжины дорогущих тренажеров. Слева, напротив зеркальной стены, стояли две скамьи со штангами и набор дополнительных грузов. «Гадюки» явно заботились о должной физической подготовке.

На третьем уровне мы прошли через гостиную, отделанную в тон байкерской невоздержанности конца тысячелетия. Ковер из насыщенного красного плюша, оленьи рога, намертво прибитые к желтым стенам, и голубая обивка огромнейших диванов и маленьких диванчиков на двоих. Столы из меди и дымчатого стекла заставлены коллекцией всевозможных змей. Деревянные, керамические, каменные и металлические пресмыкающиеся выстроились рядами на подоконниках и извивались наверху самого большого телевизора, который мне когда-либо доводилось видеть.

Стены украшены плакатами и увеличенными фотографиями, сделанными во время клубных вечеров и пробегов. На снимках члены клуба выставляли на всеобщее обозрение потные мускулы, сидели на мотоциклах или поднимали бутылки и банки с пивом. Многие выглядели так, словно их извилина, отвечающая за коэффициент умственного развития, недалеко ушла от прямой.

Мы миновали еще пять спальных комнат, черную мраморную ванну со встроенным джакузи и открытую стеклянную душевую кабину размером с теннисный корт. Наконец пришли на кухню. Справа от меня на стене висел телефонный аппарате грифельной доской, на которой были записаны всевозможные номера, зашифрованные алфавитным кодом, и имя местного адвоката.

Слева я заметила лестницу.

– А там что? – поинтересовалась я у Куикуотера. Констебль не удостоил меня ответом.

Еще один полицейский из Сен-Базиля стоял в дальнем конце комнаты.

– Это дополнительная комната отдыха, – сказал он по-английски. – С террасой и гидромассажной ванной на десять персон.

За деревянным столом, стоявшим у небольшого окна с широким выступом, сидели два человека. Один взъерошенный, другой, холеный, выглядел безукоризненно.

Я вопросительно взглянула на Куикуотера. Он кивнул. У меня испортилось настроение.

Люк Клодель оказался тем самым безымянным несчастным, которого назначили новым напарником Куикуотера. Великолепно. Не хватало мне других неприятностей, так теперь вдобавок ко всему придется работать в компании с Бивисом и Батхедом.

Клодель что-то говорил собеседнику, время, от времени похлопывая по документу, который предположительно являлся не чем иным, как ордером на обыск.

У человека, к которому он обращался, было такое выражение лица, словно утро ему, мягко говоря, не очень нравилось. Живые черные глаза, крючковатый нос с горбинкой и столько волос над верхней губой, сколько не бывает даже у моржа. Он мрачно уставился на свои голые ноги и нервно перебирал руками, свисающими между колен.

  21