Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
66 
24 – Наступление англичан на Египетском фронте приостановилось.
27 – Советские войска после упорных боев оставили Ростов и Новочеркасск.
29 – Получены документы о чудовищных зверствах, творимых гитлеровцами в Польше, тысячи людей подвергаются нечеловеческим пыткам.
30 – Митинг на Трафальгар-сквер в Лондоне с участием около 70 000 человек обратился к правительству с призывом ускорить открытие второго фронта в Европе…
Перед Северным флотом постепенно вырисовывалась ужасная истина, которую до сих пор союзники скрывали. Теперь надо было спасать то, что еще можно спасти… Флот! Что ты можешь сделать сейчас, флот? Ведь перед тобой бушуют, качая мертвецов и вздымая обломки кораблей, громадные просторы – от Шпицбергена до Канина Носа. Все свободные самолеты были брошены на поиски транспортов. Эсминцы по четыре раза насквозь прошли все Баренцево море – от баз до кромки льда и обратно.
Радиостанция Северного флота круглосуточно ощупывала эфир. Но над океаном нависало тяжкое, безысходное молчание – корабли РQ-17 боялись обнаружить себя. Служба радиоперехвата противника только и ждала треска морзянки, чтобы по пеленгу навести на «заговорившего» свои подлодки и самолеты.
Но иногда кораблям терять уже было нечего. И тогда эфир взрывался в каскаде жалоб, призывов, надежд и мольбы: «Торпедирован… погружаюсь с креном… шлюпки разбиты… меня обстреливают… Спасите, чем можете и кто может!»
А потом снова наступало молчание, которое ужаснее любых самых страшных слов.
Волки и овцы
Волчья стая действует умно и жестоко. Она выходит на большую дорогу, а вожак, забегая вперед, выслеживает добычу. Вот добыча показалась, и тогда вожак голодным воем созывает своих товарищей. Вывалив между зубов покрытые пеной языки, с подведенными от голода животами, волки набрасываются на одинокого путника… Именно этот звериный принцип был положен Деницем в основу тактики по разгрому караванов на море, отсюда же и название этой тактики – «волчья стая»!
«Волкам» всегда сопутствовала в их разбое так называемая «дойная корова» – большая транспортная подлодка, которая сама не участвовала в торпедировании. Но брюхо ее было наполнено припасами и горючим. Время от времени, обессилев, боевые подлодки подходили с моря к этой «корове», примыкали к ней шланги. Торопливо они сосали из ее железного вымени соляр, пресную воду, воздух высокого давления – и снова срывались на позицию. Пользуясь выигрышем в скорости, «волки» старались за ночь обогнать транспорта на дизелях, а на рассвете они шли под воду, спокойно выжидая, когда цель сама придет в пересечение нитей перископа… Такой способ атаки у немцев назывался «кабинетной атакой»!
Операция «Ход конем» вступила в свою решающую фазу; вдогонку «волчьим стаям» Дениц послал из Лориана свое обычное традиционное напутствие: «Преследуйте! Атакуйте! Топите всех!» После чего деловито добавил открытым текстом – без шифра: «Поменьше неприятных известий с моря! Это портит настроение тем командам, которые собираются уходить на позицию…»
Агония беззащитных кораблей и людей, плывущих на них, была ужасна, и пусть она послужит укором мертвецов совести тех, кто допустил это неслыханное предательство!
* * *
– Их сразу два, – сказал Ральф Зеггерс. – Один под британским, другой – под флагом Штатов… Собачий холод, мои руки не могут выносить этого.
Пальцы на перчатках Зеггерса были отрезаны, как у торговок, чтобы на морозе пересчитывать монеты. Он подул на замерзшие пальцы и снова повел перископ вдоль горизонта.
– Можно даже всплыть… Они же как овцы сейчас! Без пастуха и без овчарок…
– Не советую. На «либерти» установлены «эрликоны», – сказал штурман и крикнул коку, чтобы им заварили кофе покрепче.
Зеггерс глянул на счетчик лага: винт толкал сейчас лодку на скорости в восемь узлов, и при этом они шли, не отставая от транспортов (скорости противников были равнозначны).
– Ладно, – решил он. – Одну вколотим… Курсы у нас параллельны, лишь возьму упреждение. Тут не надо даже тригонометрии, будь она проклята… Носовой аппарат, можно открывать заслонки… Левой трубой… одну… внимание… пли!
Глухо булькнув, вся в пузырях воздуха, обильно смазанная тавотом, торпеда пошла на транспорт. Следя в перископ за туманной дорожкой торпедного следа, взбившего поверхность моря отработанным керосиновым газом, Зеггерс стал смеяться:
66 
