Глава 6

1

• Городские цветы, городские цветы,
• Вот опять я кричу вам сквозь грохот и дым.

Люба почти что кричала. Сквозь грохот неукротимых басов и в дыму сигарет.

Клиенты едят, пьют, разговаривают между собой. И никому нет дела до какой-то певички. А если и посматривают на нее мужики, то лишь для того, чтобы оценить ее ножки… Но Люба все равно поет. И на душе восторг и эйфория. Ведь это ее первое выступление на сцене. Пусть это всего лишь жалкое кафе, но все равно хочется петь от счастья. И она поет. Может, и не очень хорошо. Но все же лучше, чем пела Яна. Даже бородач Леша это признал. Хотя он же сказал, что Любе до совершенства еще ох как далеко… Ну да ладно, лиха беда начало.

Люба пела, а народ пил. Каждый занят своим делом… Но вот наступил момент, когда людям захотелось плясать и веселиться. Сначала какая-то толстуха выскочила на крохотный пятачок перед сценой, за ней потянулись ее подруги. За ними пошли в пляс и мужики… «Пой, Любонька, наяривай!» А она и рада стараться. Наконец-то ее песни востребованы… Но уже нет сил, во рту пересохло, голос хрипит, срывается. К счастью, есть магнитофон. Леша включает его, и музыканты идут отдыхать. Соку бы выпить или минералки.

– Э-эй! Иды сюда!

Кто-то с силой ухватил ее за руку. Люба остановилась, обернулась. Хач ее держит. Глаза наглые, на губах ухмылка. Он стоял возле столика, за которым сидели его друзья. Вот такие уроды и унижали ее там в борделе.

– Со мной будэшь. Плов кушать будэм, шашылык…

Совсем оборзели. Эти уроды всерьез считают, что любую русскую бабу запросто можно купить за горстку жареного мяса. – А потом? – резко спросила Люба.

– Ну патом кататся паэдем… Ты нам спаешь!

Как на грех, Леша со своими ребятами ушли вперед. Некому было урезонить зарвавшихся кавказцев. Мужики за соседними столами не в счет. Они делают вид, что ничего не происходит… Так ведь и в самом деле ничего не происходит. Хач даже за руку Любу больше не держит. Думает, она и без того слюнками на его вонючий шашлык истекает.

Но что-то должно было произойти. Люба чувствовала, как от злости с нее срывает крышу. Как ненавидела она этих похотливых скотов!..

– Я тебе счас и спою, и станцую!.. Сука!! Мразь!!!

Вне себя от бешенства она полоснула хача растопыренными пальцами по морде. Ногти у нее небольшие, но крепкие и острые…

– Ты чо делаэшь! – отскакивая назад, взвыл кавказец.

На обеих щеках остались кровавые полосы. Но Любе этого было мало. Она снова растопырила пальцы и двинулась на врага. Ей было все равно, что с ней будет… Но кавказец уже оправился от неожиданности. А ему ничего не стоит ударить женщину. Со слабыми они герои… И он ударил. Кулаком в лицо.

Но тут же сам получил. Нет, не от Любы. Сама она ударить не могла, потому как сидела на грязном полу, закрывая рукой набухающий под глазом синяк… На хачика набросился какой-то парень. С ним еще кто-то… И Леша уже бежит, злой как черт. И остальные ребята уже готовы порвать зарвавшегося ублюдка…

На помощь хачику бросились его дружки. Но лучше бы они этого не делали. Народ в миг озверел. Незнакомые парни дрались жестко. Да и Леша с ребятами разозлились не на шутку…

Драка закончилась так же быстро, как и началась. Избитые неруси похватали свои вещи и, не расплатившись за свой плов и шашлык, ретировались. Поле сражения осталось за победителями. За музыкантами и незнакомыми…

Да нет, парни оказались знакомыми. В одном Люба узнала Рэма, в другом – Валеру…

Рэм подошел к ней, широко улыбнулся. Он смотрел на ее синяк.

– Хороший будет фонарь. Ночное освещение…

– Нашел чему радоваться! – совсем не дружелюбно глянула на него Люба.

– Да нет, я радуюсь тому, что тебя нашел…

– Долго же ты меня искал, – усмехнулась она.

– Долго-недолго, а нашел…

Люба уже созрела для того, чтобы задать ему парочку язвительных вопросов. Но в это время появился хозяин кафе. Злой, красный, как рак. Понять его можно. Два стола опрокинуты, посуда побита, посетители в смятении.

  26