Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
10 
— Да, Нилл. Прескверно себя чувствую.
— Что-нибудь случилось?
— Длинная история. Как-нибудь в другой раз.
— Могу ли я чем-либо вам помочь?
— Да, да, безусловно.
— К вашим услугам. — Нилл церемонно поклонился.
— Пока прошу вас об одном: постарайтесь задержаться в клубе до полуночи, как намечали, а в полночь отправляйтесь домой. Ночью я вам позвоню, возможно даже не один раз.
— А не лучше ли проводить вас домой и остаться с вами на ночь?
— Благодарю вас, Нилл, этого не нужно. И, предупреждаю, поступайте, как договорились. Это в ваших же интересах.
У меня даже мелькнула мысль, не лучше ли позвонить в полицию и недолго думая посадить Нилла за решетку, обвинив его в похищении «репродуцированного Бирминга». Однако я тут же отверг эту мысль. Ясно, что Нилл говорил чистую правду. Это подтвердил и Давид, мой слуга. Но, с другой стороны, не могу же я рисковать и допустить, чтобы все случившееся было предано гласности. К тому же сейчас невозможно предугадать, к каким последствиям приведет это происшествие. В течение этой ночи я должен убедиться, действительно ли мой двойник обрел самостоятельное существование или тут замешан Нилл. Если вопреки нашей договоренности Нилл сбежит, его виновность будет доказана, и тогда придется поднять на ноги полицию.
Провожаемый тревожным взглядом Нилла, я вышел из клуба, преисполненный решимости найти и обезвредить искусственно созданного профессора Бирминга. Уже в тот момент у меня не оставалось сомнения, что в результате моего недосмотра биокамеры случайно были включены.
3
«Микланс Трибюн»
НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В КЛУБЕ БЭКЛАХЭМ!
ПРОФЕССОР БИРМИНГ ВЫСТУПАЕТ ПРОТИВ НАШЕГО
ОБЩЕСТВЕННОГО СТРОЯ
Сегодня вечером в клубе Бэклахэм профессор Бирминг выступил с лекцией «Наука и будущее человечества», которую ожидали с огромным нетерпением. В переполненном до отказа конференц-зале клуба можно было встретить наиболее знатных особ и выдающихся деятелей нашей столицы, приехавших на выступление всемирно известного ученого. Среди собравшихся был Моресс К. Эррестон, вице-председатель сената, с супругой. На госпоже Эррестон было вечернее платье из фосфоресцирующего материала, которое произвело колоссальное впечатление на присутствующих. Если смотреть на него с разных сторон, оно приобретает не только самые различные оттенки, переливаясь яркими красками, но и совершенно новый покрой и фасон. Однако наибольшую сенсацию произвело выступление профессора Бирминга. Обычно лояльный, неизменно здравомыслящий ученый, далекий от политики и широко известный своей гуманностью, человек независимых суждений, что не позволяло ему примкнуть ни к одной политической партии, на сей раз пренебрег своими принципами и допустил крайне резкие выпады в адрес общественного строя Миклана.
Вот что заявил Бирминг: «В наши дни много говорят о войне. В решении вопроса — быть или не быть войне — многое зависит от науки. Ученые не имеют права оставаться в стороне от борьбы народов за упрочение мира, они обязаны открыто выступать перед широкой общественностью. Необходимо разъяснять людям, что противоречия и столкновения интересов, противопоставление друг другу различных индивидуумов, групп, народов и стран проистекают отнюдь не из самой природы человека, они ей вовсе не присущи…
Нам, деятелям науки, надлежит выполнить благородную миссию: нести правду в народ, е, сли мы хотим оправдать высокое звание ученого. Наука всегда активна в борьбе за прогресс, и мы должны неустанно проявлять эту активность! Мы обязаны создать общество, которое зиждется на признании общности интересов всего человечества. В наши дни величайшее благо человечества — прочный мир. Но решение вопроса о войне и мире не должно быть привилегией отдельных лиц. Иначе говоря, право решать столь жизненно важные для народов вопросы не может быть узурпировано отдельными личностями, подобно тому как они распоряжаются своей частной собственностью. Господству частной собственности приходит конец!»
Слова профессора Бирминга буквально ошеломили собравшихся. Они встретили речь ученого гробовым молчанием (если не считать жидких аплодисментов отдельных почитателей). Однако атмосфера в зале постепенно накалялась и достигла апогея, когда слушатели начали задавать вопросы лектору.
10 
