очень нудно 
236 
Но все это они собирались отложить на завтра, чтобы сегодня без помех насладиться друг другом, поэтому Паркер сказал:
— Я не хочу, чтобы Ной оказался с нами в одной постели.
— Я тебя понимаю и вполне с тобой согласна, — задумчиво ответила Марис. — Но я хотела спросить тебя не о нем…
— Хорошо, — улыбнулся Паркер. — Так и быть, задавай свой вопрос, но только один. Мне не терпится продолжить то, что мы начали.
— О'кей. — Марис тоже улыбнулась. — Как я поняла, «Побежденный» — это твоя книга, которой Ной дал свое название, верно?
— Верно. Майкл понял это почти сразу.
— И попытался разыскать тебя, чтобы ты объяснил, как это получилось?
— Ему понадобилось больше года, чтобы напасть на мой след. — Паркер уже догадался, к чему она клонит. — За это время роман вышел и в бумажной обложке тоже.
— Но почему Майкл не пытался разоблачить Ноя? Почему не обвинил его в плагиате?
— Он испугался меня. Я поклялся на Библии, что задушу его голыми руками, если он это сделает.
— Почему?
— Потому что мое положение вряд ли можно было назвать выигрышным. Бывший заключенный, который жил как нищий, да и выглядел соответственно… Я был прикован к креслу, Марис, прошли годы, прежде чем я научился стоять на своих ногах после операций и ходить… если это можно назвать ходьбой. Кроме того, когда Майкл меня разыскал, я был законченным наркоманом… — Он упрямо покачал головой. — Нет, мне не хотелось предстать перед Ноем в таком жалком состоянии. Ведь он тогда уже был знаменитым писателем и успешным издателем.
— …И вовсю наслаждался ворованным успехом.
— В общем, я решил подождать, пока я снова стану силен и уверен в себе.
— И добьешься признания.
— Это, конечно, тоже, — согласился Паркер. — Я хотел бросить ему вызов как равный. Кроме того, мне нужны были доказательства того, что я умею писать хорошие книги — такие, как та, которую Ной у меня украл. Я понимал, что на это могут уйти годы, но я был согласен ждать.
— Удивительно, как тебе удалось уговорить Майкла? — воскликнула Марис.
— А я его и не уговаривал. Я просто ему пригрозил…
— Чем же?
— Я пообещал, что не напишу больше ни строчки.
— А-а, теперь понимаю… Похоже, это была единственная угроза, способная на него подействовать. Все! Больше не буду приставать к тебе с вопросами! Я уже соскучилась по тебе, Паркер!
Марис прижалась к Паркеру всем телом и, касаясь чуткими пальцами его лица, груди, рук, продолжала едва слышно говорить:
— Люблю тебя здесь и здесь, люблю всего! Ну что же ты ждешь, Паркер?!
Марис продолжала ласкать его еще некоторое время. Потом Паркер опрокинул ее на себя и, крепко обняв за талию, задвигался быстрее, поднимая бедра как можно выше. Наконец он расслабился и откинулся головой на подушку.
— Тебе было приятно? — спросила Марис, отводя со лба его влажные от пота волосы.
— Мне до сих пор приятно. — Он сжал ее лицо в ладонях и, целуя, шепнул:
— Боюсь только, мы были несколько небрежны…
— Ну и что, — отозвалась Марис. — Я хочу иметь от тебя ребенка.
Паркер притворно вздохнул:
— Что ж, постараюсь привыкнуть к этой мысли…
— Или двух, — добавила Марис.
— Двух? Что ж, это даже лучше, чем одного.
— Эй, Паркер…
— Что?
— Я хочу кончить.
Она была уже готова. Ему потребовалось совершить лишь несколько движений кончиком пальца.
Потом они долго лежали молча, крепко прижавшись друг к другу, и Паркер осторожно гладил ее ладонью по мягкому плечу. Неожиданно Марис сказала:
— Я узнала тебя практически сразу, когда мы встретились. Если быть точной — когда ты меня поцеловал…
Рука Паркера замерла на ее груди, глаза широко открылись.
— Что ты имеешь в виду?
— Я узнала тебя, — повторила Марис. — Вот почему тот первый поцелуй так меня встревожил. Я знала тебя давно, и не просто знала, а хорошо знала. Почти как любовника. Ничего удивительного — ведь я провела с тобой столько ночей, впитывая каждое слово. Твоя книга была для меня как любовное послание, словно ты писал ее для меня одной, понимаешь? И когда ты поцеловал меня, ощущение показалось мне таким знакомым, словно мы целовались уже тысячу раз. — Приподнявшись на локте, она с нежностью провела кончиками пальцев по его лбу, носу, губам. — Я любила тебя давно — много, много лет. Я влюбилась в тебя в тот день, когда впервые взяла в руки «Побежденного».
Паркер поцеловал Марис в лоб.
— Умница ты моя! Когда ты говорила, я думал… Одним словом, ты все поняла правильно, — сказал он. — Ты поняла, что я хотел сказать в этой книге. Господи, да у меня чуть сердце не разрывалось, когда я слушал, как ты говоришь о «Побежденном»! Ты и представить себе не можешь, какого труда мне стоило не признаться, что ее автор — я, а не Ной, и что именно в меня ты влюбилась, когда читала книгу.
— Почему же ты ничего мне не сказал?
— Я не мог. Во всяком случае — не сразу. Кроме того, я боялся разочаровать тебя, оказаться хуже, чем ты себе напридумывала.
Марис провела рукой по его волосам.
— Ты оказался намного лучше, Паркер. В тебе я нашла все, о чем когда-либо мечтала, и даже еще больше.
Они снова поцеловались и долго не могли разомкнуть, объятий. Когда же они наконец сумели оторваться друг от друга, Марис спросила, какое название он сам хотел бы дать своей книге.
Паркер ответил, и она согласилась, что оно было намного лучше.
Хотя бы потому, что побежденный вовсе не был побежден.
236 
