Последние отзывы

  107  

По тону было ясно, что сам Элиот ее богиней отнюдь не считает, но в данный момент это ее ничуть не трогало.

Заехав домой и взглянув на себя в зеркало, Кэти увидела, что выглядит и в самом деле ужасно. Она приняла душ, кое-как причесалась, чуть подкрасилась.

Терон пришел в восторг при виде мамы. Кэти, крепко обняла сына, но провела с ним всего несколько минут. Когда она передала малыша на руки Элис, Терон жалобно запищал. Сердце матери разрывалось, но долг звал ее к Сету.

У дверей палаты караулила Хэйзел. Лицо ее злобно исказилось:

— Не очень-то ты торопилась, — прошипела она. — Я бы предпочла тебя вообще больше никогда не видеть, но Сету будет приятно… что ты приехала посмотреть, как он умирает.

— Где лечащий врач? — спросила Кэтлин, не обращая внимания на ее слова.

— В палате, — бросила Хэйзел, отворачиваясь.

Кэтлин обессиленно прислонилась к стене. Элиот, все это время не отходивший от нее ни на шаг, крепко сжал ей руку.

— Знаешь, ты прости меня, что я так на тебя кидался.

— Ты вел себя как настоящий друг. — Она на миг закрыла глаза и тихо прибавила. — Я ничего другого и не заслужила.

— Не будь к себе такой безжалостной. Ты ведь не знала…

— А могла бы и знать. Я же чувствовала — с ним что-то не в порядке. Нельзя мне было уезжать!

— Ты уже здесь. Остальное неважно. — Он немного поколебался и прямо спросил: — Ты влюбилась в Гуджонсена, да?

Кэтлин испуганно воззрилась на него:

— Откуда… Как ты догадался?

— Когда двое исчезают вместе в неизвестном направлении, — Элиот улыбнулся, — а потом возвращаются с таким виноватым видом, догадаться нетрудно. А что касается любви… Ты ведь у нас такая ангелица, что без любви, пардон, трахаться не станешь. Я прав?

— Да, я его люблю, — тихо ответила Кэтлин. — Но я люблю и Сета. Только по-другому.

— Понимаю. Жизнь — шикарная штука.

В его словах прозвучала невыразимая горечь.

Открылась дверь палаты, в коридор вышли Джордж и какой-то лысоватый господин — очевидно, врач.

— Привет, Кэтлин, — участливо поздоровался Джордж и пожал ей руку.

— Здравствуй, Джордж, — ее губы так дрожали, что говорить было трудно.

— Я тебе давно порывался рассказать, уговаривал Сета, но он уперся и ни в какую. Не хотел, чтобы ты беспокоилась. А ему становилось все хуже и хуже.

— Я знаю. Слава Богу, ты находился все время с ним. Меня он к себе не подпускал.

— Миссис Кирхоф, я — доктор Александер. Мы как-то разговаривали с вами по телефону, но ни разу не встречались. — Он не протянул ей руки.

— Здравствуйте, доктор. Насколько тяжелым является состояние моего мужа?

Откуда появилось такое спокойствие, прозвучавшее в ее голосе? Внутренне она этого спокойствия не ощущала.

Врач насупил мохнатые брови и принялся разглядывать носки своих туфель.

— Не буду вас обманывать. Состояние критическое. Мистер Кирхоф знает, что его болезнь неизлечима, однако отказывается от каких-либо кардинальных способов лечения.

— Но почему? — вскричала Кэтлин. — Если есть хоть какой-то шанс…

— Об этом вам лучше поговорить с ним.

— А можно?

— Только недолго.

— Вы же говорили, что пустите туда меня! — возмутилась Хэйзел.

Доктор Александер на миг замешкался.

— Разумеется, мисс Кирхоф, но вы ведь понимаете, что ваш брат хотел бы увидеться со своей женой.

— Пока она развлекалась на Багамах, я торчала тут день и ночь! Я глаз не смыкала!

Не договорив, она разразилась шумными рыданиями. Кэтлин отлично видела, что все это сплошное притворство. Хэйзел решила до конца разыгрывать роль любящей, заботливой сестры. При иных обстоятельствах Кэтлин с превеликим удовольствием выцарапала бы этой двуличной стерве глаза.

Расчувствовавшись, доктор отвел безутешную мисс Кирхоф в сторону, а Кэтлин вошла в палату.

В первую минуту ей показалось, что она попала в какую-то камеру пыток. Кровать ей всех сторон была обставлена оборудованием устрашающего вида, поддерживавшим в Сете угасающую жизнь. Повсюду были трубки, шланги, капельницы, иглы…

Лишь глаза Сета ничуть не изменились.

— Кэтлин, — прохрипел он и чуть приподнял руку. — Ты вернулась… Зря. Не нужно бы тебе видеть меня таким. — Но лицо его было озарено радостью. — Хотя, честно говоря, это просто здорово.

По ее щекам ручьем текли слезы, как она ни пыталась их унять.

— Сет, ну почему, почему ты мне ничего не говорил?

  107