очень нудно 
131 
Поднимаясь в лифте в офис компании, Джерри сказал:
– Я слышал про Келлера. Невозможно поверить, что он виноват в том, что произошло. Лара задумчиво покачала головой:
– Нет, Джерри. Во всем виновата я. Никогда себе этого не прощу.
– Но вы же тут совершенно ни при чем.
Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой.
– Джерри, если вы еще не ужинали…
– Извините, Лара. Но сегодня я занят.
– А-а, да-да. Понимаю.
Двери лифта раскрылись, и они вошли.
– Бумаги, которые вы должны подписать, находятся в конференц-зале, – сказал Джерри.
– Отлично.
***
Дверь конференц-зала была закрыта. Таунсенд остановился, предоставляя Ларе самой открыть дверь, и, как только она сделала это, четыре десятка голосов дружно запели: «С днем рожденья поздравляем, с днем рожденья поздравляем…»
Ошеломленная, Лара застыла на месте. Перед ней стояли люди, с которыми она многие годы работала, – архитекторы, инженеры, строители. А еще здесь были Чарльз Коэн и профессор Мейер. И Гораций Гуттман, и Кэти, и отец Джерри Таунсенда. Но она видела только Филипа. Он шел ей навстречу, протягивая к ней руки, и Лара вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать.
– Лара…
И она очутилась в его объятиях, безуспешно пытаясь сдержать подступившие слезы. «Я дома, – мелькнуло у нее в голове. – Это моя семья». Ее охватило всеисцеляющее чувство умиротворения. И она ощутила тепло, исходящее от родного ей человека. «Только этим стоит дорожить, – подумала она. – Все остальное не имеет значения».
А ее уже окружили со всех сторон милые, знакомые лица и, не слушая друг друга, разом заговорили.
– С днем рождения, Лара…
– Вы великолепно выглядите…
– Ну как, удивлены?…
Лара повернулась к Джерри Таунсенду:
– Ай, Джерри, как вам не…
Он с деланным испугом затряс головой:
– Это не я. Это Филип все подстроил.
– О дорогой!
Официанты уже начали разносить закуски и напитки.
– Не важно, что там было, – заговорил Чарльз Коэн, – я все равно горжусь вами, Лара. Вы, помнится, заявляли, что намерены сделать все по-другому. Ей-богу, вам это удалось.
– Этой женщине я обязан жизнью, – произнес отец Джерри Таунсенда.
– И я тоже, – улыбнулась Кэти.
– Предлагаю тост, – поднимая бокал, крикнул Джерри, – за лучшего босса, с которым я когда-либо работал и с которым мне еще предстоит работать!
– За очаровательную маленькую девчушку, которая превратилась в очаровательную женщину! – провозгласил Чарльз Коэн.
Тосты сменяли один другой, и наконец очередь дошла до Филипа. Ему так много хотелось ей сказать, но все свои чувства он вложил в пять слов:
– За женщину, которую я люблю! В глазах Лары стояли слезы. К горлу подкатил комок.
– Я…, я стольким обязана всем вам, – дрожащим голосом проговорила она. – Наверное, мне никогда не удастся отблагодарить вас сполна. Я только хочу сказать. – Она осеклась. Переполнявшие ее чувства мешали говорить. -…Спасибо вам. – Лара повернулась к Филипу:
– Спасибо тебе, дорогой. Это самый чудесный день рождения в моей жизни. – Она вдруг вспомнила. – Ох, мне ведь сегодня ночью нужно возвращаться в Рино!
Филип посмотрел ей в глаза и улыбнулся:
– Никогда не бывал в Рино…
***
Через полчаса они уже сидели в лимузине, направлявшемся в аэропорт. Лара держала Филипа за руку и думала: «В конце концов, я потеряла не все. Остаток жизни я посвящу мужу. Все остальное не важно. Главное – быть рядом с ним, заботиться о нем… Больше мне ничего не надо».
– Лара…
Ее мечтательный взор был устремлен на проносящиеся мимо окрестности Нью-Йорка.
– Макс, стойте! – вдруг закричала она. Раздался визг тормозов останавливающегося лимузина. Филип в изумлении уставился на жену. Они находились на обочине шоссе возле огромного, заросшего сорняком пустыря. Лара как завороженная смотрела вдаль широко раскрытыми глазами.
– Лара…
– Смотри, Филип! Ты только посмотри! Он повернул голову.
– На что?
– Неужели ты ничего не видишь?
– А что я должен видеть?
– О, ведь это же великолепно! Там, вдалеке, торговый центр. А ближе к дороге – шикарные жилые дома. Здесь их можно построить целых четыре. Ну, теперь видишь?
Совершенно очарованный, Филип с обожанием и восхищением смотрел на Лару.
Она повернулась к нему. Ее голос дрожал от возбуждения:
– А теперь слушай, что я задумала…
131 
