очень нудно 
5 
Чтобы подогреть интерес к своей персоне, Прасковья Федоровна стала везде появляться с красавцем-стриптизером. А когда прессе это поднадоело, взяла да и объявила о своей помолвке. Новый скандал, и новые тиражи. Свадебная церемония собрала толпы журналистов.
В паспорте «Фараона» было записано: «Сидор Иванович Коровин». Это выяснилось, когда Прасковья Федоровна и Сидор пришли в ЗАГС, подавать заявление. Мода на старинные русские имена сыграла с «Фараоном» злую шутку. Он смирился бы с Родионом, Захаром и даже Матвеем. Но Сидор! Это уже слишком! Имя свое красавец-стриптизер просто терпеть не мог! Спасибо тебе, мама! Низкий поклон, папа Иван Захарович!
Для многочисленных приятелей и приятельниц он давно стал Сидом. Злате Ветер это понравилось чрезвычайно. Она стала называть мужа Сидом. И никак иначе. Ее Сид был просто красавчиком! Подарок судьбы! За долгие годы одиночества. Теперь она не скучала. Отнюдь!
Сид, в свою очередь, давно понял, что быть альфонсом — его призвание. Жизнь молодого мужа делилась на две части: активную и пассивную. Активная проходила в спортзале, среди тренажеров, где Сид без устали шлифовал свои великолепные мышцы. Он был невысок ростом, но хорошо сложен и физическими упражнениями довел свое тело до совершенства. Еще бы! Ведь им он зарабатывал на жизнь! Пассивная часть проходила на диване перед телевизором. Сид не читал книг, не смотрел фильмов, которые откровенно «грузят», понятия не имел, что такое классическая музыка и балет. Целыми днями он «листал» боевики и ток-шоу. Без устали. Без перерыва. Фантастику тоже уважал. Но чтоб не «грузила». Не «Солярис» какой-нибудь. Когда Арнольд Шварценеггер с легкостью переворачивал телефонную будку или в упор расстреливал с каменным лицом полчища врагов, у Сида замирало сердце.
Но… сегодня была пятница. И вчера было подозрительно тихо. А к вечеру…
Жена вошла в комнату и с придыханием сказала:
— Сид…
— М-м-м…
— Ты меня слышишь?
— Угу…
— Отвлекись на минуту.
— М-м-м…
— Я кому сказала?! — повысила она голос.
— Угу…
— Мальчишка!
Прасковья Федоровна решительно схватилась за пульт. Сид понял, что сейчас источник его жизненной энергии угаснет, и повернул голову:
— Ну, чего тебе?
— Ты мне изменяешь.
— Еще чего!
— Ты врешь! Я уверена: ты мне изменяешь!
— Была охота, — буркнул Сид и покосился на экран. Сейчас тот узкоглазый замочит лысого бугая. Вот же, принесла нелегкая!
— Где ты был вчера?
— В городе, я же сказал.
— Я для чего купила тебе новую машину?
— Чтобы я на ней ездил. — Сейчас надо сосредоточиться и отвечать на заданные вопросы правильно и конкретно. Черт с ним, с лысым. Своя шкура дороже.
— Но ты ездишь по девкам!
— Доказательства?
— Я их найду!
— Вот когда найдешь, тогда и…
— Кира! — отчаянно закричала жена. — Кира!
Унылое существо в темном балахоне, подметая клешами пол, появилось в дверях гостиной. Лучшая подруга безмолвно застыла на пороге. На ее лице была обреченность. Надо пережить и этот день.
— Кира, со стороны виднее. Скажи: Сид мне изменяет?
— Я… не знаю. — И, поймав выразительный взгляд молодого мужа, тихо добавила: — Должно быть, нет.
— Вы сговорились! Я поняла: вы сговорились!
— Паша, успокойся, — без всякой надежды сказала Кира.
— Вы живете на мои деньги, я вас кормлю, пою, одеваю, и вы же надо мной издеваетесь! О, как я несчастна!
И быть бы настоящей грозе, с битьем посуды и попыткой убежать из дома, чтобы подобно Анне Карениной броситься под поезд на железнодорожной станции, до которой здесь было не меньше пяти километров лесом, но вдруг зазвонил телефон. Прасковья Федоровна проворно схватила трубку. Она ждала вестей из издательства:
— Да!
— Паша? То есть Злата?
— Кто это? Але?
— Сосед.
— А! Данечка… — протянула писательница несколько разочарованно. — Как дела?
— Хотел до вас дойти, но подумал: а вдруг вы заняты? — Под «заняты» подразумевался скандал, свидетелем которого Даниил Грушин быть не хотел. И, упаси боже, участником!
— Нет, что ты! — поспешно сказала Прасковья Федоровна. — Заходи когда угодно!
— Я насчет планов на завтра. На вечер. Вы будете дома?
— Ну… — Принимать гостей ей не хотелось. Хлопотно. Да и накладно. Писательница была скуповата. Для всех, кроме Сида.
5 
