Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
33 
– Не знаю. Как записали, так и есть, – не стала спорить Анжелика. Ей этот спор был абсолютно не интересен.
Борщев, придерживая штаны руками, зашел в ванную комнату и, весело поглядывая на Анжелику, не испытывая никакого неудобства, помочился в унитаз, слил воду. Затем взял пасту, зубную щетку и принялся чистить зубы.
Делал он это обстоятельно и долго, а напоследок похлопал девушку по голому заду, радуясь тому, что в ванной звук получается звонкий и громкий.
Когда Анжелика вошла в комнату, Борщев уже лежал в постели и посапывал. Она устроилась рядом, на всякий случай положив рядом с подушкой трубку радиотелефона. Ей не хотелось, чтобы Борщев первым взял ее, если прозвучит звонок.
Мало ли кто мог набрать ее номер!
Если до этого Анжелике страшно хотелось спать, то теперь она уже перешагнула тот рубеж, когда глаза закрываются сами. Желание спать пропало напрочь, смытое вместе с потом обильной пеной. Она лежала, прислушиваясь к ровному дыханию Борщева и непроизвольно принюхивалась. Странное сочетание запахов царило в ее комнате: дорогого шампуня, табачного дыма, спиртного и мужского пота.
«А все-таки он ничего, – подумала Анжелика. – Лучше многих. Во всяком случае, за те деньги, которые мне дает, мог бы потребовать и большего. Но почему я не слышу запаха собственного пота? Наверняка он остался в комнате».
Глаза у Анжелики уже привыкли к темноте и она разглядела, что за то время, пока она мылась в ванной, Борщев уже успел распаковать свой чемодан. Во всяком случае, на дверце шкафа уже висел дорогой костюм в расстегнутом пластиковом чехле.
Анжелика выскочила из-под одеяла, опустила босые ноги на ковер и прислушалась.
Борщев дышал все так же ровно.
«Спит», – подумала мулатка.
Затем крадучись подобралась к костюму и запустила свою узкую ладонь во внутренний карман пиджака. Тут же ощутила под пальцами тугую пачку денег. Вытащила ее, посчитала.
"Пятидесятитысячные, пачка начатая.
Вряд ли он знает точно сколько бумажек вынул из нее", – решила Анжелика, вытаскивая несколько купюр и сжимая их в ладони.
Пот страха тут же выступил на ее обнаженной спине, когда она услышала спокойный голос подполковника Борщева:
– Зачем по карманам лазишь? Я тебе что – денег не даю?
– Любопытство, – сдавленным голосом произнесла мулатка и принялась расправлять успевшие стать влажными в ее ладони бумажки.
– Дура ты дура! Деньги я даю тебе за то, что трахаешься. Отрабатываешь свое неплохо.
Надо – проси больше.
Ни злости, ни осуждения не чувствовалось в голосе Борщева, просто констатация голого факта.
– Так и я же вам всегда даю и беру, когда ни попросите и как вам хочется…
– Возьми еще пять бумажек и ложись спать. Завтра мне вставать рано.
Борщев вновь повернулся на бок лицом к стене и быстро уснул – так быстро, как это умеют делать только военные.
Анжелика еще постояла некоторое время в растерянности, теребя в руках согнутые пополам влажные бумажки, затем вытащила еще пять купюр и аккуратно положила пачку денег на место. А ставшие уже своими деньги прятать не стала, положила на видном месте на журнальном столике, придавив их бокалом с недопитым шампанским. Теперь она даже испытывала какие-то нежные чувства к Борщеву. Ей захотелось обнять этого мужчину, уткнуться ему в шею и сказать что-нибудь ласковое.
– Дорогой вы мой.
– Что?
– Я хотела…
– Спи.
– Послушайте…
– Спи.
Но когда она оказалась с ним под одним одеялом, то замерла, остановив уже занесенную над его волосами руку.
"Он прав. Дура я настоящая. Делаю черт знает что. Всего хватает, но хочется еще.
А спроси меня – и сама не скажу зачем".
Теперь уже и запах его немытого тела не казался мулатке таким отвратительным.
Анжелика легла на спину, забросила руки за голову и принялась мечтать о том, какой может стать ее жизнь, если, конечно, Валентин Витальевич не исчезнет так же внезапно, как и появился. Вскоре на губах девушки появилась широкая улыбка, и в темной комнате сияли лишь три белых пятна: приоткрытые в улыбке зубы и глазные белки.
Молчал музыкальный центр, бездействовал телевизор. Лишь отсвечивали зеленым и красным огоньки аппаратуры, готовой в любой момент выполнить приказание своего хозяина: то ли разразиться громкой музыкой, то ли показать сцены извращенного секса, то ли связать по телефонной сети с нужным человеком.
Но пока еще стояла ночь, хоть она и подбиралась к утру. К тому же была ночь с пятницы на субботу, а значит, никаких дел до самого рассвета не предвиделось.
33 
