13

Следующие две недели Элизабет прожила как в раю. На работе у нее все ладилось. Ей заплатили деньги за первые три недели, и это оказалась весьма приличная сумма. А самое главное, что теперь они с Томом общались каждый день. Вечером, после работы, он непременно звонил ей и они болтали по целому часу, а то и по два. Иногда Том звонил Элизабет по утрам, если не очень рано уезжал в больницу. А несколько раз он даже звонил ей на работу, в середине рабочего дня. Так сказать, устраивал приятные сюрпризы.

Да и виделись они теперь чаще, не только по выходным, но и на неделе. Пару раз Том возил Элизабет в ресторан, один раз они выбрались в театр. Но больше всего Элизабет нравилось бывать у него дома. Ее так и тянуло в его красивую, уютную квартирку, где они были только вдвоем, без посторонних глаз и ушей. Кроме всего прочего, там они могли заниматься любовью, а Элизабет с некоторых пор ужасно полюбила это занятие. И это тоже порядком удивляло ее.

До встречи с Томом Элизабет относилась к сексу с прохладцей. В отношениях с мужчинами ее привлекала романтика, а не интимная близость. Конечно, ей приходилось тщательно скрывать свое равнодушие к сексу, чтобы не разочаровывать мужчин. И это всегда доставляло ей душевные мучения, потому что Элизабет терпеть не могла игры и притворства. Но с Томом все обстояло иначе. В постели с ним Элизабет с первых минут начала испытывать чувственное наслаждение. И с каждый разом оно становилось все ощутимее. Так что к концу второй недели их близких отношений слово «оргазм» уже не приводило ее в нервозное состояние, как бывало с другими мужчинами. Впрочем, Том, к огромной радости Элизабет, никогда не приставал к ней с тягостными расспросами. Когда же Элизабет наконец испытала это ощущение, она сказала об этом сама. И только тогда Том решился откровенно поговорить с ней на тему, переставшую быть болезненной.

Но больше всего Элизабет удивляло, что Том всегда относился к ней одинаково нежно и внимательно: как до занятия любовью, так и после. Подобная чуткость была для Элизабет внове, и она не могла не испытывать благодарности к Тому за такое прекрасное отношение. А вместе с тем начинала чувствовать все большее отвращение к тем мужчинам, с которыми встречалась до Тома. Теперь она с трудом понимала, как могла влюбляться в бесчувственных, самодовольных и эгоистичных самцов.

Наверное, она была полной дурой, раз не умела отличать благородные камни от дешевых стекляшек. Элизабет было просто стыдно вспоминать свои прошлые романы. Какой же она была глупой! И не просто глупой. Она вела себя как дешевка, как женщина без чувства собственного достоинства. Оставалось лишь удивляться, как Том Хантер мог увлечься ею. По мнению Элизабет, он должен был презирать таких женщин, как она: слабовольных, абсолютно не разбирающихся в людях, разменивающих себя на мелочи. Но, конечно, поговорить об этом с Томом Элизабет никогда бы не решилась.

Было и еще одно обстоятельство, которому Элизабет не переставала удивляться. Она не могла понять, почему влюбилась в Тома только сейчас, а не в выпускном классе. Ведь Том прав: он действительно не изменился за прошедшие годы. Вспоминая по вечерам события десятилетней давности, Элизабет вскоре пришла к такому выводу. Том остался таким же, каким был в семнадцать-восемнадцать лет. Он даже внешне почти не изменился. Если что-то и изменилось в его наружности, так это взгляд – он стал более уверенным. Взгляд целеустремленного человека, который знает себе цену и ясно видит свой жизненный путь. Такого взгляда не было ни у одного из прежних кавалеров Элизабет. Да и не могло быть, потому что никто из них не был таким честным и достойным человеком.

Однако Том Хантер и в восемнадцать лет был честным и достойным юношей! А еще он был обязательным, чутким и заботливым. Беда в том, что она, Элизабет, ничего этого не замечала и не ценила. Потому что Том был похож на скромную канарейку, а не на глупого павлина с пышным хвостом. А наивную романтичную ворону Элизабет Джемисон всегда привлекало пышное оперение, а не внутренний мир человека. А Том Хантер не умел выставлять напоказ свои достоинства и запудривать мозги молоденьким дурочкам. И слава богу! Потому что иначе его бы уже давно кто-нибудь окрутил и он не достался бы ей, Элизабет.

  50