Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
44 
– Это не так, отец. Я не...
– Только не делай вид, что ты мечтаешь ее увидеть рядом с моей постелью. Марк, в чем дело?! Сестра мне сказала, что Сара несколько раз звонила. Так трудно догадаться, что я хочу ее видеть?
Обида – отец обвинял его несправедливо – и возбуждение, неуместное, резкое, жаркое, при одной только мысли, что сюда войдет Сара, коснется его руки...
– Нет. Не трудно. Я посмотрю, что можно сделать.
– Отлично. Я хочу пить.
Марк торопливо подал отцу стакан с водой, но Бен отпил всего лишь маленький глоток.
– Спасибо.
– Папа... Я тебя ненадолго оставлю, хорошо? Ты пока отдохни. Я скоро вернусь и тогда...
– Полагаю, что должен сказать тебе прямо: я умираю, Марк.
– Папа...
– Что «папа»? Нечего делать вид, что у меня обычный насморк, верно? Одного я требую – вы не должны обвинять Сару. Ни в чем!
Марк беспомощно смотрел на отца. Все слова засохли на языке, неожиданно превратившемся в кусок наждачной бумаги у него во рту. Наконец он откашлялся и с трудом пробормотал:
– Я не собираюсь ее обвинять, папа. Я думаю... я думаю, у тебя были свои причины поступать так, как ты это делал в последнее время.
– Ты понятлив, сынок. Прямо не узнаю тебя. Смотри, я ведь еще вполне могу оклематься, и тогда... Не лучше ли быть со мной более честным?
Марк не смог сдержать улыбки. Старый волк в своем репертуаре.
– Все-таки отдохни.
– Я сделаю это, и с большим удовольствием, но только после того, как ты обещаешь мне, что вы с Сарой помиритесь.
– Но, папа...
– Не надо! Я все прекрасно видел. В ту ночь, когда вы стояли у моей постели, я видел, КАК ты на нее смотрел.
Марк почувствовал, что щеки у него начинают гореть.
– Ты не любишь ее, Марк. Ты думал, я этого не замечаю, но мне все ясно. Ты считаешь, что она играет какую-то зловещую роль в моей жизни, а это вовсе не так. Я очень надеюсь, что вы с ней сможете стать друзьями.
Друзьями?! У Марка похолодело в груди, черное отчаяние навалилось на него.
– Папа...
– У нее была нелегкая жизнь, Марк. Ее муж, бывший, разумеется, был чудовищем. Я не могу рассказать тебе всего, но поверь, она была очень несчастна.
– Я понимаю.
– Сомневаюсь. Он унижал и оскорблял Сару. Он почти раздавил ее. Когда мы только познакомились, она была забитой, необщительной серой мышью. Совершенно неуверенная в себе женщина, даже не осознающая того, насколько она красива... Я рад и горд, что смог изменить ее отношение к жизни и к самой себе хоть немного. Медленно, но верно она начала доверять мне. Постепенно мы подружились, и могу сказать, что когда она узнала о моей болезни... Что ж, прости, сын, но именно Сара окружила меня теплом и заботой, которых я не дождался от своей семьи.
– Папа...
– Нет, Марк, дослушай. Она не та, кем ты ее считаешь. Она глубоко порядочная, несчастная и ранимая женщина, я ее уважаю, люблю и стараюсь оберегать. Ты понял, Марк? Оберегать!
– Почему ты мне это говоришь?
Неужели он и впрямь решил на ней жениться!
– Потому что я люблю ее, Марк. Потому что она мне очень дорога. Потому что я умираю и хочу, чтобы после моей смерти за ней присмотрел ты. Она больше никогда ни в чем не должна нуждаться.
– Я слышать об этом не желаю! Я этого просто не позволю!
Если бы они не находились в больнице, Анжела уже визжала бы. Сейчас она шипела, но так, что лицо покраснело, волосы растрепались, а из некрасиво искривленного рта вылетали капельки слюны.
Марк всерьез опасался за ее давление. У здоровых людей такого цвета лица не бывает.
– Утихни, Анжи! Хочешь, чтобы все узнали о наших проблемах? Потом, это желание папы, его воля, если угодно. Он хочет видеть Сару здесь.
– О да! Его желание. Мы все знаем, КАКИЕ у него в последнее время появились желания.
– Анжела!
– И не смей его оправдывать, Маркус! Какого черта ты не сказал ему, что она уехала к себе в Англию? Почему дал понять, что она сидит на ранчо и прикидывается невинной овечкой, которую злюка Анжела не пускает к папе?
– Ты просто ее не любишь.
– Можно подумать, ты любишь!
Марк в который раз задохнулся от волнения. Слово, такое простое, такое короткое...
– Анжи, она вовсе не такая плохая, как ты думаешь. В конце концов, она заботится о папе бескорыстно...
– Чего?! Никогда я в это не поверю. Просто она тебя околдовала, так же как и папу, вот что! А ведь я тебя предупреждала, что она за человек! Ты же не слушаешь...
– Ты придумываешь сама себе истории и начинаешь слепо в них верить. Я просто отдаю ей. должное. И потом, ты что, считаешь папу безвольным олухом? Выжившим из ума старичком?
44 
