Последние отзывы

  46  

Его так и подмывало подойти и спросить, не может ли он чем-нибудь помочь. Приставать на улице к замужней женщине, да еще вдобавок и сильно чем-то расстроенной, было неловко, но Илларион рассудил, что так он, может быть, хоть немного отвлечет ее от невеселых мыслей, и уже открыл было рот, но тут до него вдруг дошло, кто она такая.

Он вспомнил вчерашний разговор с домработницей. Скорее всего, это и есть та самая женщина, у которой на днях пропали муж и дочь. И, если верить Вере Гавриловне, произошло это, похоже, именно здесь, в скверике у фонтана. Может быть, это и не она, но уж очень все совпадает.

Настроение у Иллариона сразу испортилось. Понятно, когда на войне погибают солдаты. Приятного в этом мало, но они, по крайней мере, знают, за что умирают. Во всяком случае, это их работа, они дали присягу и держат в руках оружие причем это не водяные пистолеты и деревянные сабельки. А за что убили мужа этой женщины? Ладно, ладно, пускай — у мужчины могли быть враги. Кто это сказал, что о человеке следует судить по его врагам? В общем, тут все понятно, хотя тоже очень и очень паршиво. Но как быть с трехлетней девочкой? Кому она помешала? Ведь убийца должен был понимать, что она даже опознать его не сможет. Маньяк?

Илларион так и не решился подойти к неподвижно стоящей у фонтана женщине. Он даже решил сегодня изменить маршрут пробежки — несмотря на отсутствие комплексов, он и подумать не мог о том, чтобы прыгать вокруг этой одинокой потерянной фигуры, боксируя с невидимым противником.

«И, главное, ведь ничем же не поможешь, — думал он, механически нанося и отражая удары, со всех сторон обрабатывая воображаемого противника. — Если бы эта сволочь попала ко мне в руки, тогда… тогда да. А так… И Мещеряков куда-то провалился — ни слуху ни духу. Что-то скис мой полковник. Не понравилось мне, как он со мной в последний раз разговаривал. Неужели испугался? И Петр мой Владимирович, он же Дмитрий Антонович, признаков жизни не подает. Хотя должен бы — непохоже, чтобы он просто так взял да и оставил бы меня в покое. И Алехин… Черт, что-то уж очень много всего сразу на меня свалилось. Как сговорились все, ей-богу».

В самом мрачном расположении духа он закончил свои упражнения и побежал обратно. Светловолосая женщина все еще стояла у фонтана. Илларион пробежал мимо, старательно отводя глаза.

Когда он перебегал дорогу, направляясь к своему дому, его окликнул знакомый голос:

— Эй, блаженный! Забродов, стой! Обернувшись на голос, Илларион увидел стоявшую поодаль черную «волгу». Из открытой дверцы выглядывал Мещеряков.

— А, полковник! — приветствовал его Илларион. — Легок на помине. А я-то думаю, куда это мой полковник подевался? То ли занят он, то ли просто осторожничает…

— Дурак ты, Забродов. Ты почему на звонки не отвечаешь?

— На какие еще звонки?

— Я тебе весь вчерашний день названивал — и ни ответа, ни привета. Сиди и думай: бродишь ты где-нибудь по своему обыкновению или тебя уже шлепнули втихаря.

— Все под Богом ходим, — смиренно ответил Илларион.

— Святоша… Ты почему трубку не берешь?

— Погоди, что ты привязался. Какую трубку?

— Телефонную, какую же еще. Я же говорю, целый день звоню, и никто не отвечает.

— Я вчера целый день просидел дома. Ты по какому телефону звонил?

— Да по обоим — и по сотовому, и по обыкновенному.

— Интересное кино… Постой, постой… Ну, конечно! Я же оставил сотовый телефон в машине! Вот ведь угораздило.

— Пусть так. А квартирный?

— Черт его знает, Андрей. Может, испортился? Я вчера к нему не подходил.

— Что ж ты делал целый день?

— Читал. Ты знаешь, у скандинавов есть одно интереснейшее предание…

Он осекся, так как Мещеряков отчаянно замахал на него руками.

— Уволь, уволь, Илларион. Некогда мне твои байки слушать. Меня работа ждет.

— Ладно, работник. Говори, чего тебе надобно, старче, а то у меня скоро жабры вырастут при такой погоде.

— Кто ж тебя в такую погоду на улицу гнал? Ничего мне от тебя не надо. Я просто хотел узнать, как ты.

— Как трогательно. Я что, тяжелобольной?

— Иногда мне кажется, что так оно и есть. Ты понимаешь, во что ты впутался?

— Я, Андрей, ни во что не впутывался. Меня впутали — это да.

— Будь осторожен, Илларион. Помощь нужна?

— Да пока что нет, но все равно спасибо. Как твое расследование?

Мещеряков выразительно покосился в сторону шофера и незаметно для последнего постучал себя согнутым пальцем по лбу. Подумав, вздохнул и полез из машины под дождь.

  46