очень нудно 
131 
— Но зачем ты меня подставлял? Хотел, чтобы я села в тюрьму за то, что была плохой матерью?
— Мама, я подставлял Дэна. Первый раз он сам поехал, потому что ревновал тебя к отцу. Стас же на всю кухню объявил о твоем свидании, вот мы все и сорвались. Я сначала не хотел стрелять, но когда увидел Дэна…
— Он тоже видел тебя?
— Да, конечно, мы были почти рядом. Он тоже прятался, потому что следил за вами. Поэтому я и выстрелил, ему назло, чтобы видел, что я могу, а он — нет. Только у меня первый раз рука дрогнула.
— Все-таки отец…
— Не хочу я знать такого отца. Не хотел… Зачем я на него так похож? Он был нам не нужен. А потом… Потом я решил заодно рассчитаться со всеми. Разве ты не радовалась, когда Юсупов умер? Я слышал ваш разговор. Да, я стал тебя подслушивать, сейчас такая аппаратура не проблема, были бы деньги. Он же издевался над тобой, мама, он просто смеялся! И я должен был его за границу отпустить?
— Откуда же там взялся Дэн?
— Я ему сказал, что ты снова встречаешься с Малиновским. Рассказал, кто он такой. Дэн прекрасно все понял. Понял, что Малиновский гораздо опаснее, чем мой покойный отец. В тот вечер, когда убили Юсупова, я просто сказал Дэну, что у вас с Малиновским свидание, он и стал за тобой следить, вот и все.
— Но почему он оказался у того же дома?
— Мама, я сказал, что у твоего адвоката по случайному совпадению там квартира для свидания с женщинами. И что вы туда приедете. Он, дурак, поверил! Или не поверил? В общем, он туда поехал.
— Но ты же при мне стрелял и в Светлану!
— А зачем она первая выстрелила? Я испугался за тебя, вот и поспешил. Я что, должен был дать ей тебя убить?
— А сейчас? Зачем ты хотел убить Ольгу?
— Мне уже все равно. Привычка. Любое начатое дело надо доводить до конца.
— Саша, ты что?!
— Одним трупом больше, одним меньше. Думаешь, мне много дадут? У нас гуманные законы. Я защищал свою мать. Ты небось Малиновского наймешь? Он хороший адвокат. Все сделает для того, чтобы надолго упрятать меня в тюрьму. Я же ему мешаю.
— Саша, я тебя прошу: отдай пистолет.
— Зачем?
— Отдай. Я попытаюсь тебя спасти. Я теперь всегда буду только с тобой. Не будет никакого Малиновского, я тебя клянусь. Только отдай мне пистолет.
— Ну на, — сын вытащил из внутреннего кармана «Макаров», тот самый, со спиленными номерами, и протянул Анне. — Я поеду, пожалуй?
Куда?
— Погуляю, Москву посмотрю. Все равно когда-нибудь за мной придут.
— Нет, Саша, нет. Хотя, да. Тебе лучше сейчас уйти.
— Мама?
— Все в порядке. Я сейчас позвоню Малиновскому.
— Ты же мне обещала!
— Нет-нет. Это другое. Ты иди, сынок. До вечера. Иди…
— Как хочешь…
Анна долго еще прислушивалась к шагам на лестнице и тщательно вытирала рукоять пистолета подолом своего свитера. Чтобы никто не узнал, что его когда-то касался сын. Входная дверь хлопнула, но тут она услышала, что по лестнице кто-то поднимается. Это был Стас.
— Стас, почему? Ты-то как мог? — не выдержала Анна.
Он никак не мог справиться с собой. Потом наконец сказал дрожащим голосом:
— А что я, по-твоему, должен был сделать, Анна?
Она показала ему пистолет:
— Видишь? Я все-таки мать.
— Что ты собираешься делать?
— Оставь меня одну. Мне надо подумать. Иди, Стас. Не мешай.
Он все стоял, не уходил, и Анна вдруг увидела, что Шацкий плачет.
— Ну что ты, Стас?
— Может, и такая бывает любовь, а? Я не знаю, что мне сейчас делать…
— Уйди, Стас, иначе ничего не будет. От тебя мне сейчас надо только это.
Он ушел, пошатываясь, Анна наконец осталась одна. Она поднялась к себе в комнату, закрыла дверь, повернула в замке ключ. Потом нашла блокнот, вырвала из него листок бумаги, вспомнила что-то и усмехнулась: «Теперь уж мне никто не помешает. Наконец-то!»
И написала на листке:
«Я, Австрийская Анна Александровна, признаюсь в том, что убила своего бывшего мужа Ивана Панкова, своего бывшего друга Андрея Юсупова и его жену Светлану. Глубоко раскаиваюсь в содеянном, не могу больше с этим жить. В моей смерти прошу никого не винить», — и поставила внизу размашистую роспись.
«Вот и все, что мать может сделать для тебя, Сашка. Такую малость… Ты будешь жить, будешь на свободе, у тебя останутся бабушка, тетенька, Стас и даже Малиновский, он не проболтается, нет. Он тебя защитит, когда меня не будет, Денис будет верен моей памяти. Уж если не мне, то хотя бы ей. Ну кто там меня ждет? Ленский, Дэн?… И все-таки Ленский. Я наконец-то скажу ему, что любила. Люблю. И мы снова будем вместе…»
Анна вспомнила свою любимую комнату с видом на огни, они ее тоже ждали. Там, в этом бесконечном мраке, тоже есть свет.
«А все-таки умирать страшно. И больно…» — подумала Анна. Но она это уже знала, поэтому без колебаний выстрелила себе в сердце.
* * *
Ехин в третий раз перечитывал предсмертную записку Анны Александровны Австрийской и то и дело косился на мертвое тело, накрытое простыней. Амелин кивнул на пистолет, аккуратно упакованный в целлофановый пакет:
— Вот он, «Макаров». Тот самый, который мы искали. Не захотела она сесть в тюрьму.
— Такая женщина, и тюрьма… — покачал головой Ехин. — Нет, этого быть не могло.
— Ну что, закрыто дело?
— Да. Закрыто. Я думаю, что следователь не будет возражать. Все факты налицо. Осталась рутина: провести сравнительную экспертизу, оформить все, как положено, но это уже формальности. Не может быть никаких сомнений, что это тот самый пистолет. И все-таки не понимаю: зачем она это сделала?
131 
