Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
12 
Но какое она имеет право нежиться на груди незнакомого мужчины?
Она пошевельнулась и почувствовала, как обнимающая ее рука соскользнула с плеча.
– Проснулась?
Она медленно отстранилась, опустила ноги и принялась от смущения поглаживать колени.
– Да. Никогда не думала, что смогу заснуть в машине. Извини, Ананд.
– За что?
– За то, что причинила тебе неудобство.
– Ты заснула, как ребенок, и я боялся, что ты сползешь с сиденья. Пришлось сделать все возможное, чтобы этого не случилось, – ответил он так, будто его заботливость была чем-то само собой разумеющимся.
– Спасибо.
Она все еще чувствовала атмосферу интимности, повисшую в салоне машины, чувствовала, что слово «спасибо» не способно было выразить то, что она испытывала. Близость этого мужчины завораживала и вместе с тем была такой естественной.
Чепуха. Глупые фантазии из детства, сказала она себе и повернула голову к окну, пытаясь избавиться от необъяснимого наплыва чувств.
– Мы скоро приедем. Осталось полчаса, – снова послышался его мягкий голос.
– И сразу же пойдем пить кофе? – оживилась она, как будто ей непременно нужно было услышать его согласие.
– Конечно. А еще в отеле «Тадж-Вью» тебя ждет ужин.
– А ты, надеюсь, составишь мне компанию?
– Конечно.
В ее сумочке заиграла фуга Баха, и ей вначале показалось, что это музыкальное сопровождение к приглашению на предстоящий романтичный ужин. Но после первой музыкальной фразы вспомнила, что так играет злополучный телефон, который наверняка теперь приглашает ее к отчету перед Эриком. Открыв сумочку, она нервно пошарила в ней и наконец нащупала его.
– Алло! Привет, Эрик! Где я? Уже совсем недалеко от Тадж-Махала… Да, у меня все отлично… Что интересного? О, все интересно, и с каждым часом становится все интереснее и интереснее… Нет, не скучаю, и ты не скучай. Правда, у меня все хорошо… Да, конечно. Ну пока. Целую.
Она уронила руку с телефоном на сиденье и снова уставилась в окно.
Опять он говорит, что любит ее, беспокоится, скучает и ждет. А вчерашнего разговора как будто и не было. И так всегда. Он просто не принимает то, что она говорит, всерьез. Как будто она дурочка. Нет, этот мужчина никогда ее не поймет. Между ними нет ничего общего, и в следующий раз она скажет ему…
– Волнуется?
Она повернула голову.
– Да.
– Я бы тоже волновался, если бы моя девушка отправилась одна за три моря.
– А она тоже волнуется, когда ты уезжаешь с туристами?
– Кто? – удивился он.
– Твоя девушка. Вы повздорили?
Он отвел глаза, и Мелин почувствовала, что ему не хочется говорить об этом. Оно и понятно. Она бы тоже не стала рассказывать ему о своих проблемах с Эриком. Ей стало неловко от вопроса, который ей не следовало задавать ему.
– Нам незачем вздорить, – после долгой паузы наконец сказал он. – Мы с ней просто чужие люди.
Чужие люди. То же самое можно сказать о ней с Эриком. Может, у них похожие проблемы, и они могли бы помочь друг другу советом? Но что может посоветовать ему она? Расстаться с кем-то, кто твердит, что любит тебя, не так уж просто. А если у него все наоборот? Если он любит ее, а она его не понимает?
– Агра, – бросил им из-за плеча водитель. – Едем в «Тадж-Вью?».
– Да, – ответил ему Ананд.
Мелин посмотрела в окно. Приятное волнение, которого она совсем не ожидала, внезапно охватило ее. Скоро она увидит Тадж-Махал, и может, эта колоссальная мраморная гробница, воздвигнутая во имя любви, поможет ей понять что-то о самой любви?
– Четырнадцать детей? – переспросила Мелин, боясь, что не расслышала.
– Да. Мумтаз умерла еще довольно молодой во время родов. Они прожили вместе всего семнадцать лет, и шах Джаган до последнего дня своей жизни оплакивал ее. Он боготворил свою Мумтаз. Для него в целом мире не было такой женщины, как она.
Растроганная историей далекой любви, которая оставила миру в память о себе одно из самых прекрасных на земле творений человеческих рук – Тадж-Махал, Мелин снова перевела взгляд на светящийся вдалеке, на фоне темного неба, его огромный купол.
– Такая любовь – это дар. Как жаль, что они не дожили вместе до старости, – тихо проговорила она.
Поужинав в ресторане ее нового отеля, они теперь сидели на просторной террасе и пили кофе. Где-то внизу под ними продолжал жужжать невидимый вечерний город. А здесь, на террасе, был другой мир – огромное небо и маячащий почти на одном уровне с террасой, таинственный, озаренный прожекторами и кажущийся нереальным, далекий и близкий Тадж-Махал. Легкий ветерок ласкал щеки Мелин, перебирал ее волосы.
12 
