70 
— ...Идиоты, — услышал он обрывок фразы, произнесенной уже знакомым ему высоким голосом. — И когда, наконец, в этой стране установится хоть какой-нибудь порядок?
— Отчего же, — ответил ему другой голос, — определенный порядок существовал в этой стране испокон веков и существует по сей день. Порядок этот заключается в том, что все воруют друг у друга — государство у народа, народ у государства и друг у друга... Государство тоже ворует само у себя. Это система, и хаосом она кажется только на первый взгляд. А на самом деле все отработано до мельчайших деталей. Думаете, этот пьяница пришел к вам благодаря недоразумению, бухгалтерской путанице? А вы заметили, что бухгалтерии коммунальных служб всегда ошибаются только в свою пользу? Это была просто вежливая попытка залезть к вам в карман. Вы эту попытку пресекли, а кто-то пожмет плечами и заплатит.
Глеб зевнул и поморщился. Черт знает какие банальные глупости произносят иногда люди! Неужели самим не скучно себя слушать?
Одно было интересно в этом разговоре — то, что он происходил не по телефону. Значит, в то самое время, когда Глеб ставил “жучок”, в квартире, помимо него и Шершнева, находился кто-то еще. А если бы он выглянул из другой комнаты!..
Сиверов с сомнением покачал головой: да нет, это вряд ли. С какой стати ему выглядывать? Ведь он, этот “кто-то”, явно не стремился афишировать свое присутствие в квартире Эдуарда Альбертовича. И явился-то он туда, наверное, как раз затем, чтобы спокойно, без помех, обсудить со своим гуру вопросы, которые нельзя доверить телефону. Тогда какого дьявола они говорят о счетах за воду?
— Бог с ними, с убогими, — сказал Шершнев, будто подслушав его мысли. — Вернемся к нашим баранам. Так каково состояние брата Иннокентия?
— К нему не пройти, Учитель, — с протяжным вздохом сообщил второй голос. — Он по-прежнему без сознания. В институте Склифосовского ему отвели отдельный бокс, возле которого круглосуточно дежурит вооруженный милиционер. Это уже не говоря о том, что в реанимацию вообще не пускают посторонних.
— Это плохо, — сказал Шершнев, которого собеседник почему-то именовал Учителем. — Остается лишь уповать на мудрость Всевышнего. Быть может, Он сочтет целесообразным наложить на уста брата Иннокентия печать молчания... А с другой стороны, если даже мы, смиренные слуги Господа, не можем навестить нашего брата в юдоли скорби, то и слугам Сатаны туда путь заказан.
“Что за бред? — хмурясь, подумал Глеб. — Какой-то брат в юдоли скорби, слуги Сатаны какие-то... Нет, отдельный бокс в Склифе и милицейский пост у двери — это понятно, а вот как насчет всего остального? Это что, какой-то шифр или они всегда так разговаривают?”
— Над нами длань Господня, — торжественно, как заклинание, произнес собеседник Шершнева, снова заставив Сиверова поморщиться. Слепой терпеть не мог всякую мистику, считал ее более или менее ловким надувательством и не понимал, зачем двоим мошенникам, разговаривая наедине, притворяться верующими. Впрочем, мошенником мог быть только один из них — Шершнев; тогда получалось, что его собеседник — обычный дурак.
— Это верно, — согласился Шершнев. — Но Господь помогает только тем, кто сам не сидит сложа руки. Он всемогущ, но не надо рассчитывать, что Он станет делать за нас нашу работу.
Глеб усмехнулся: кто-кто, а уж Шершнев-то наверняка не был глупцом. Что же они натворили, эти братья-нумерологи? Почему один из них лежит в институте Скорой помощи под милицейской охраной? Может, он где-нибудь сболтнул лишнего, и коллеги-верующие попытались его убрать, но неудачно? Не зря же они так заинтересованы в молчании этого брата Иннокентия!
— А что этот... потерпевший? — спросил Шершнев.
— Потерпевший претензий не имеет, — отрапортовал его собеседник. — Собственно, он не так уж и потерпел. Так, кулаки ободрал немного, так это для него не травма. Если бы все зависело только от него, беспокоиться было бы не о чем. Но администрация клуба, в котором он выступает, и особенно его тренер рвут и мечут. Их можно понять: этот человек приносит им огромные деньги, и несколько царапин на костяшках его пальцев могут существенно повлиять на их доходы.
— Господи, что за люди! — воскликнул Шершнев с чувством. — Ведь благодаря этим ослам с телевидения они получили прекрасную рекламу, и притом совершенно бесплатно! Им бы радоваться надо, а они чем-то недовольны. Неужели рассчитывают содрать с брата Иннокентия компенсацию? Так ведь он нищ как церковная крыса! И я не дам ни гроша, чтобы его выручить. В конце концов, он сам виноват, что попал в эту историю. Хотя... В нашем положении не следует пренебрегать любой, даже самой сомнительной, возможностью. Нужно осторожно выйти на представителей этого потерпевшего, объяснить им, что вышло досадное недоразумение, и предложить умеренную сумму компенсации. Они деловые люди, и мне кажется, нам удастся с ними договориться.
70 
