Последние отзывы

  27  

* * *

— Саш, прости меня, не выдержала я, сорвалась. Я не хотела… Как-то само собой получилось.

Уложив Никитку спать, Алина быстро юркнула под одеяло и прижалась к мужу, уютно устроившись на его широкой сильной груди.

Она очень любила эти сладкие мгновения перед сном, приносящие неповторимое чувство тепла, близости, единства. В эти чудесные минуты он принадлежал ей и только ей, и умиротворение мягко охватывало молодую женщину, прогоняя все дневные страхи и волнения.

— Конечно, Алинушка. Я же все понимаю. Это ты меня прости, милая моя…

Банда прижался щекой к ее голове и ласково погладил по спине, чуть сильнее прижимая к себе.

Ему очень нравилась эта ее почти кошачья привычка прижиматься к нему, игриво и нежно прикасаясь всем телом, и выгибать спину, прислушиваясь к его поглаживаниям. Иногда ему даже казалось, что Алина вот-вот замурлычет от восторга.

— Саша, я боюсь.

— Чего ты боишься, малышка? Я ведь с тобой. Помнишь, как в том старом фильме — «не бойся, я с тобой»…

— Я все равно боюсь… — перебила она его, не дослушав. — Я очень боюсь, что твою группу тоже отправят в какой-нибудь очередной Первомайский.

— Ну, нет. В Чечню нас ни в коем случае не дернут, — уверенно возразил Банда. — Если только случится что-то уж совсем из ряда вон…

— Например? — она тревожно подняла голову, пытаясь разглядеть в темноте глаза мужа.

— Ну, не знаю.

— И все же? Сколько надо чеченцам захватить людей в заложники, чтобы операцией по их освобождению занялась ваша группа?

— Алинушка, ты спрашиваешь глупости, на которые никто не даст тебе ответа.

— И все-таки?

— Я не знаю, как ответить на твой вопрос. Скажу одно: мы — слишком элитные. И слишком секретные. Про наше существование знают очень немногие даже в самой системе ФСБ. Там, в Чечне, — война, открытое противостояние, настоящие бои. Мы же предназначены совсем для другого — для секретных, тайных, молниеносных операций, понимаешь?

— Но ведь этот спецотряд московской милиции послали! И прямо в бой…

— Нас не пошлют, — еще более уверенно, чем перед этим, специально придавая голосу почти что металлическое звучание, ответил Банда. — И вообще, Алина, милая, выброси из головы всякую ерунду. Поверь, я не могу тебе всего рассказать, но наше подчинение гораздо более узкое и конкретное, понимаешь? Нас никогда не пошлют в обычный бой.

— Очень хотелось бы тебе верить, — она еще сильнее прижалась к нему, пряча лицо на его груди. — А если и попробуют, ничего у них не получится. Я же тебя никому не отдам»

— А я никому, кроме тебя, и не собираюсь отдаваться! — игриво, чтобы успокоить и подбодрить жену, со смехом ответил Банда, нежно поглаживая ее бедро…

* * *

Пейджер на тумбочке у изголовья кровати запищал ровно в два часа ночи, с каждым мгновением настойчиво увеличивая громкость сигнала.

Алина, которая после рождения сына спать стала даже более чутко, чем ее знаменитый спецназовец Банда, первой проснулась и на этот раз. Перегнувшись через мерно сопящего мужа, она нащупала на тумбочке маленькую коробочку и нажала, как учил ее Александр, первую попавшуюся под пальцы кнопку Мигание красного сигнального светодиода тут же прекратилось, и на сразу же автоматически осветившемся дисплее пейджера женщина прочитала сообщение: «Общий сбор. Ситуация ноль».

За два года службы ее Банды в этом спецподразделении ФСБ Алина уже привыкла к подобным ночным вызовам и, хотя Сашка ей ничего и не рассказывал, быстро научилась классифицировать для себя сбрасываемые на пейджер сигналы.

Если пейджер выдавал «ситуацию три», Банда стонал, разочарованно кряхтел, несколько раз потягивался спросонья, затем нехотя вылезал из-под одеяла и шлепал босиком в коридор к стоящему там телефону, а потом, позвонив на работу, отметившись, как он говорил, тут же снова заваливался спать.

При прохождении по пейджеру сигнала «ситуация два» Банда десяток раз чертыхался, натягивал, не особенно торопясь, спортивный костюм и крое-; совки и, приготовив кофе, сидел у окна на кухне и курил, высматривая дежурную машину их группы, которая должна была за ним заехать.

Самой хлопотной и неприятной оказывалась «ситуация один» — при этом сигнале муж, сразу посерьезнев, вскакивал с постели и, даже не вспоминая про чашечку обязательного утреннего кофе, исчезал в темноте двора, не дожидаясь, пока за ним заедут. После такого сигнала он мог не появляться дома два-три дня, а когда возвращался, то сразу же заваливался спать, как правило, чуть ли не на целые сутки.

  27