Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
55 
— Да, — Банда вдруг заметно помрачнел. — Да, Олежка, наутро я был в «Шереметьево» и на самом деле полетел в этот проклятый край… Знаешь, давай выпьем лучше, а то… Тяжело все это вспоминать.
— Конечно, давай!
Они налили и, не чокаясь, выпили, снова с аппетитом принимаясь за раков.
Тем временем уже совсем стемнело, и лишь последние отблески заката на краю небосклона напоминали о прошедшем дне. Самом счастливом дне в Сашкиной жизни. Но вспоминал сейчас Банда совсем о другом.
— Ахмет вез в Душанбе человек двадцать. Я не знал еще в то время, какая им уготована судьба. Думал — просто рабочие-сезонники. Правда, они были довольно странные — какие-то грязные, затравленные. От них несло такой вонью, что стюардесса даже боялась приближаться к их рядам. Короче, с виду — натуральные бомжи. Впрочем, они и на самом деле оказались обыкновенными бомжами.
Ахмет их, как я потом узнал, по всей Москве собирал. Каждый месяц он ездил в такие рейсы-вербовки. Добывал себе, так сказать, рабочих.
— Зачем? Что они делали?
— Об этом я узнал только в лагере, много позже… Давай закурим, Олежка. Где сигареты?
— Держи.
— Я был этим бомжам неровня, — продолжил через мгновение свой рассказ Банда, выпуская струйку дыма. — Это я сразу понял. Мне и себе Ахмет взял билеты отдельно, в другом конце салона.
Хитрый был, собака, психологию человека здорово знал. Сразу ставил границы — кому что можно и кто на что годен. Кстати, в Душанбе, сразу же по прилете, он запретил мне называть его Ахметкой. Или Ахмет-бей, говорит, или хозяин. Мол, так у них принято.
* * *
В Душанбе их уже встречали. На площади перед зданием аэропорта стоял армейский «Урал» с крытым брезентом кузовом и новенькая «мицубиси-паджеро». За рулем джипа сидел таджик, чем-то неуловимо похожий на Ахмета. Он бросился им навстречу и радостно обнялся с хозяином, по-восточному приветствуя его. Они оба о чем-то дружно по-своему затараторили, при этом Ахмет, видимо, рассказывая о поездке, разок кивнул на кучку бомжей и несколько раз указал на Банду, повторяя его имя.
— Знакомься, Банда, — наконец повернулся к нему Ахмет. — Это мой брат, Махмуд-бей Он тоже хозяин. Мы с ним вдвоем ведем дело.
— Очень приятно.
Сашка неуверенно пожал руку брату вербовщика, представляясь.
— Хорошо, очень хорошо. Добро пожаловать. — Махмуд оказался таким же улыбчивым и предупредительно-вежливым, как и его братец. — Надеюсь, мы хорошо поработаем вместе. Садись в машину, а мы пока рассадим этих…
Банда, устроившись на заднем сиденье «паджеро», наблюдал, как погрузили братья всех бомжей в кузов «Урала», и вскоре их маленький караван — грузовик впереди, джип чуть позади — двинулся из аэропорта, а затем по серпантину дороги вверх, в горы…
* * *
— Знаешь, какие владения-то у братьев были? — Банда со злобой сплюнул в костер. — Концлагерь настоящий. Большой дом, в котором жили братья и охрана. Там же была наша столовка — знаешь, что-то вроде клуба, охранники там просиживали все свободные от службы вечера. Потом, значит, еще два домика-барака — казармы для «зэков»…
— Для кого?
— Для «зэков». Мы так этих бомжей называли.
Их же, как только мы в лагерь заехали, в барак загнали, паспорта отобрали — и все. Мышеловка захлопнулась.
— В смысле? — Олежка ничего не понимал.
— Братья превращали бомжей в натуральных рабов. Мы и нужны были для их охраны, чтоб не разбежались. Выгодное дело так рабочих нанимать — никто не спохватится, не начнет их искать. Работали «зэки» от зари до зари, вкалывали — дай Боже.
Чуть с поля вернутся, покормят их — и снова в барак, под замок. Если что не так — в зубы, а то и вообще братья демонстративный расстрел устроят, чтоб другим неповадно было.
— Ты серьезно?
— Вполне. Концлагерь там был настоящий — вся территория «колючкой» обнесена, вышка сторожевая в углу — все, словом, как положено… Знаешь, Олежка, давай еще выпьем, а то как-то хреново мне.
— Давай, конечно.
Они снова выпили, и Банда продолжил свой страшный рассказ.
— Я там охранником был. Мне сразу же выдали камуфляж, «калашник»…
— Ого! — Востряков от удивления даже присвистнул.
— Да, Олег, у них там все очень серьезно было.
— А как же власти? Милиция?
— Ты что, забыл? Какая там милиция?.. А, черт, я сам забыл — ты же сразу из Афгана в госпиталь попал, порядков местных не видел… Нет там советской власти. Там есть власть клановая, семейная.
55 
